Правообладатель иллюстрации Unknown
75 лет назад, 10 апреля 1939 года, был арестован бывший нарком внутренних дел СССР Николай Ежов, которого поэт Джамбул называл "сталинским батыром", а его жертвы - "кровавым карликом".
Немногие политические деятели, особенно не возглавлявшие государство, дали свое имя эпохе. Николай Ежов - из их числа.
По словам Александра Твардовского, Сталин "умел своих ошибок ворох перенести на чей-то счет". Массовые репрессии 1937-1938 годов остались в истории как ежовщина, хотя справедливее было бы говорить о сталинщине.
"Исчадие номенклатуры"
В отличие от профессиональных чекистов Менжинского, Ягоды и Берии, Ежов был партийным работником.
Окончив три класса начального училища, он оказался самым малообразованным руководителем советских/российских спецслужб за всю историю.
Карликом его называли из-за роста - всего 154 сантиметра.
Николай Ежов родился 22 апреля (1 мая) 1895 года в селе Вейверы Мариампольского уезда Сувалкской губернии (ныне Литва).
По данным его биографа Алексея Павлюкова, отец будущего наркома Иван Ежов служил в полиции. Впоследствии Ежов утверждал, что является потомственным пролетарием, сыном рабочего Путиловского завода, и сам успел потрудиться там же слесарем, хотя в реальности учился частным образом портняжному делу.
О времени своего присоединения к большевикам он тоже, мягко выражаясь, сообщал неверные сведения: указывал в автобиографиях март 1917 года, тогда как, согласно документам Витебской городской организации РСДРП, это случилось 3 августа.
В июне 1915 года Ежов пошел добровольцем в армию, и после легкого ранения был переведен на должность писаря. В Красную армию был призван в апреле 1919 года, и снова служил писарем при школе военных радистов в Саратове. Спустя полгода стал комиссаром школы.
Карьера Ежова пошла в гору после перевода в Москву в сентябре 1921 года. Уже через пять месяцев Оргбюро ЦК направило его секретарем губкома в Марийскую автономную область.
В то время недалекие острословы прозвали Сталина "товарищ Картотеков" . Пока остальные "вожди", упиваясь собой, рассуждали о мировой революции, Сталин и его сотрудники целыми днями возились с карточками, которые они завели на тысячи "перспективных партийцев".
Ежова отличали природная сметка и рабоче-крестьянский практический ум, чутье, умение ориентироваться. И бесконечная преданность Сталину. Не показная. Искренняя! Владимир Некрасов, историк
Только в 1922 году секретариат ЦК и созданный Сталиным Учетно-распределительный отдел произвели более 10 тысяч назначений в партийном и государственном аппарате, сменили 42 секретаря губкомов.
Подолгу на одном месте номенклатурщики в то время не задерживались. Ежов работал в Казахстане и Киргизии, в декабре 1925 года на XIV съезде ВКП(б) познакомился с Иваном Москвиным, который через два месяца возглавил Орграспредотдел ЦК и забрал Ежова к себе инструктором.
В ноябре 1930 года Ежов занял место Москвина. К этому же времени, по имеющимся данным, относится его личное знакомство со Сталиным.
"Я не знаю более идеального работника, чем Ежов. Вернее не работника, а исполнителя. Поручив ему что-нибудь, можно не проверять и быть уверенным - он все сделает. У Ежова есть только один недостаток: он не умеет останавливаться. Иногда приходится следить за ним, чтобы вовремя остановить", - сказал Москвин своему зятю Льву Разгону, пережившему ГУЛАГ и ставшему известным писателем.
Москвин каждый день приезжал домой обедать и частенько привозил с собой Ежова. Жена патрона называла его "воробышком" и старалась получше накормить.
В 1937 году Москвин получил "10 лет без права переписки". Наложив на рапорт стандартную резолюцию: "Арестовать", Ежов приписал: "И жену его тоже".
Софью Москвину обвинили в том, что она по заданию английской разведки пыталась отравить Ежова, и расстреляли. Если бы не вмешательство бывшего друга дома, отделалась бы отправкой в лагерь.
К чекистским делам Ежов оказался причастен после убийства Кирова.
"Ежов вызвал меня к себе на дачу. Свидание носило конспиративный характер. Ежов передал указание Сталина на ошибки, допускаемые следствием по делу троцкистского центра, и поручил принять меры, чтобы вскрыть троцкистский центр, выявить явно невскрытую террористическую банду и личную роль Троцкого в этом деле", - докладывал Ягоде один из его заместителей Яков Агранов.
Мечта о мировой революции уехала вместе с Троцким, а предложить поднявшимся из грязи в князи деревенским люмпенам идею всеобщего равенства и братства не мог себе позволить даже сам Хозяин. Ему только и оставалось, что стрелять одних "красных бояр" для острастки других Марк Солонин, историк
До 1937 года Ежов не производил впечатления демонической личности. Он был общителен, галантен с дамами, любил стихи Есенина, охотно участвовал в застольях и плясал "русскую".
Писатель Юрий Домбровский, чьи знакомые знали Ежова лично, утверждал, что среди них "не было ни одного, кто сказал бы о Ежове плохо, это был отзывчивый, гуманный, мягкий, тактичный человек".
Надежда Мандельштам, познакомившаяся с Ежовым в Сухуми летом 1930 года, вспоминала о нем как о "скромном и довольно приятном человеке", который дарил ей розы и часто подвозил их с мужем на своей машине.
Тем удивительнее случившаяся с ним метаморфоза.
"Ежова заслуженно считают самым кровавым палачом в истории России. Но любой сталинский назначенец делал бы на его месте то же самое. Ежов не был исчадием ада, он был исчадием номенклатуры", - писал историк Михаил Восленский.
Большой террор
В советскую эпоху культивировалось мнение, что преступления режима целиком сводились к пресловутому 37-му году, а до и после все обстояло благополучно. При Хрущеве неофициально высказывалось предположение, будто на вождя просто нашло временное помрачение рассудка.
Настойчиво навязывалась мысль, что единственной виной Сталина были репрессии против номенклатуры.
Сталин бил по своим, по ветеранам партии и революции! За это мы его и осуждаем! Из доклада Никиты Хрущева на XX съезде КПСС
Александр Солженицын первым заговорил о том , что террор с 1918 по 1953 год не прекращался ни на день. По его мнению, единственное отличие заключалось в том, что в 37-м пришла очередь высокопоставленных коммунистов, их-то потомки и устроили шумиху вокруг "девятьсот проклятого". При этом над "ленинской гвардией" свершилась историческая справедливость, хотя казнили их не те, кто имел на это моральное право, и не за то, за что следовало.
Теперь можно сказать, что он был прав отчасти. События, с подачи британского историка Роберта Конквеста известные как "Большой террор" все-таки носили исключительный характер.
Из 799 455 человек, казненных с 1921-го по 1953 год по политическим мотивам, 681 692 человек расстреляли в 1937-1938 годах, причем на одного "верного ленинца" пришлись около ста простых людей. Если в другие периоды приговаривали к смерти примерно каждого двадцатого из арестованных, а остальные направлялись в ГУЛАГ, то во время Большого террора - почти каждого второго.
В самодержавной России с 1825 по 1905 год было вынесено 625 смертных приговоров, из которых приведен в исполнение 191. В ходе подавления революции 1905-1907 годов повесили и расстреляли около 2200 человек.
Именно в 1937 году массовый характер приняли жесточайшие пытки и избиения подследственных.
Вероятно, даже у представителей номенклатуры в связи с этим возникали вопросы, поскольку Сталин счел нужным 10 января 1939 года направить руководителям региональных партийных организаций и управлений НКВД шифрованную телеграмму, в которой говорилось: "Применение физического воздействия в практике НКВД было допущено с 1937 г. с разрешения ЦК ВКП(б). ЦК ВКП(б) считает, что метод физического воздействия должен обязательно применяться и впредь".
По вполне понятным причинам, потомки тысячи репрессированных крестьян никогда не привлекут к трагедии своих семей такого внимания, как потомки одного репрессированного члена политбюро Марк Солонин, историк
Кроме 680 тысяч расстрелянных, около 115 тысяч человек "скончались, находясь под следствием", иными словами, под пытками. Среди них был, например, маршал Василий Блюхер, своей пули не дождавшийся.
"Мы заметили на нескольких страницах протокола серо-бурые пятна. Назначили судебно-химическую экспертизу. Оказалось, кровь", - вспоминал заместитель главного военного прокурора Борис Викторов, занимавшийся в 1950-х годах пересмотром "дела Тухачевского".
Один из следователей в 1937 году с гордостью рассказывал коллегам, как в его кабинет зашел Ежов и спросил, признается ли арестованный. "Когда я сказал, что нет, Николай Иванович как развернется, и бац его по физиономии!".
Троякая цель
Во-первых, удар наносился по "ленинской гвардии", в глазах которой Сталин, несмотря на все славословия, оставался не богоподобным вождем, а первым среди равных.
Совершив ужасающие злодеяния против народа, эти люди в отношении себя привыкли к относительной свободе, неприкосновенности и праву на собственное мнение.
Владимирского князя Андрея Боголюбского, считающегося первым "самовластцем" на Руси, бояре осуждали (и впоследствии убили) за то, что он хотел сделать их "подручниками". Ту же задачу ставил перед собой Сталин, чтобы, по известному выражению Ивана Грозного, все были как трава, а он один как могучий дуб.
Коммунистическую партию Франции назвали после войны "партией расстрелянных". Но особенно подходит это название к ленинской партии большевиков Михаил Восленский, историк
Если в 1930 году среди секретарей обкомов и республиканских ЦК 69% были с дореволюционным партстажем, то в 1939-м 80,5% из них вступили в партию после смерти Ленина.
XVII съезд ВКП(б), состоявшийся в 1934 году и официально названный "съездом победителей", оказался "съездом обреченных": 1108 из 1956 делегатов и 97 из 139 избранных членов ЦК были казнены, еще пятеро покончили с собой.
Во-вторых, Сталин, по оценкам историков, решил "почистить страну" перед большой войной: после установления нелегитимной диктатуры, конфискации частной собственности, отмены всех политических и личных свобод, Голодомора и глумления над религией образовалось слишком много людей, жестоко обиженных советской властью.
"Необходимо было нанести упреждающий удар по потенциальной пятой колонне, застраховав существующий в стране режим от возможных потрясений в военное время", - пишет Алексей Павлюков.
"Это было своего рода подведение итогов. В число обиженных попала значительная часть населения страны. Их боялись. Сталин и его окружение хотели наперед обезопасить себя", - полагает историк Леонид Млечин.
"Страх перед надвигающейся войной был главным двигателем репрессий. Они считали, что надо убрать всех, кто вызывает сомнения", - заявил Млечину внук Молотова Вячеслав Никонов.
Ряд исследователей уверены, что Сталин войны не боялся, а целенаправленно и тщательно ее готовил, но в данном случае это неважно.
Судя по результатам, террор цели не достиг. По минимальным оценкам, не менее 900 тысяч советских граждан в годы войны служили неприятелю с оружием в руках.
Наши современники видят эту ситуацию по-разному. Одни утверждают, что правильно Сталин устроил 37-й год, и еще проявил излишнюю мягкость, не всех врагов уничтожил. Другие полагают, что лучше бы ему было застрелиться самому, и с учетом природы режима изменников оказалось на удивление мало.
Третья задача состояла в том, чтобы спаять нацию железной дисциплиной и страхом, заставить всех усердно трудиться за гроши, делать не то, что выгодно или приятно, а то, что нужно государству.
Диктатура пролетариата превратилась в диктатуру над народом, поголовно превращенным в пролетариат в самом прямом смысле слова - лишенный собственности и прав, делающий работу по усмотрению хозяина и получающий ровно столько, чтобы не умереть с голоду, или умереть, если так решит хозяин. Методику разработали еще в античной древности. Хитрость была в другом - заставить рабов хором, да еще с упоением петь: "Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек Игорь Бунич, историк
В 1940 году в СССР было принято такое свирепое антирабочее законодательство, какого не знали самые одиозные правые диктатуры.
Указ Президиума Верховного Совета от 26 июня "О запрещении самовольного ухода с предприятий и учреждений" вслед за лишенными паспортов колхозниками превратил в крепостных большинство населения страны и ввел уголовную ответственность за опоздание на работу свыше 20 минут.
За семь предвоенных лет в лагеря и тюрьмы в СССР было отправлено около шести миллионов человек. "Врагов народа" и уголовников среди них было примерно по 25%, а 57% составляли посаженные за опоздания, "запоротую" деталь, невыполнение обязательной нормы трудодней и другие подобные "преступления".
Указ от 2 октября "О государственных трудовых резервах" сделал платным обучение в старших классах средней школы, а для детей малоимущих с 14 лет предусматривал "фабрично-заводское обучение" в сочетании с выполнением взрослых норм выработки. Направление в ФЗУ официально именовалось "призывом", и за побег оттуда отправляли в лагеря.
По словам историка Игоря Бунича, после 1937 года Сталин создал своего рода государство-шедевр: все находились при деле, и никто не смел пикнуть.
"Славно поработали"
Та партия, которую создал Ленин, Сталина совершенно не устраивала. Крикливая лохмато-бородатая банда в кожанках, жадная и вечно пререкающаяся с руководством, постоянно мечтающая перенести центр мировой революции из такого некультурного и грязного места, как Москва, в Берлин или Париж, куда они под разными предлогами катались два-три раза в год - такая партия должна была уйти со сцены, и уйти быстро. Сталинская номенклатура была поставлена в другие рамки. Вознесенная продуманной системой привилегий на уровень жизни, немыслимый для народа, имея над этим народом фактически неограниченную власть, она прекрасно осознавала собственное ничтожество Игорь Бунич, историк
В феврале 1935 года Ежов был назначен одним из трех секретарей ЦК, ответственным за организационную и кадровую работу, и председателем Комиссии партийного контроля, с этого момента по количеству встреч со Сталиным уступая только Молотову.
Назначение наркомом внутренних дел 26 сентября 1936 года формально являлось для него понижением и было обусловлено особой ролью, отведенной ему Сталиным.
По оценкам историков, прежняя чекистская верхушка полагала, что основная работа уже проделана, и можно сбавить обороты. Переломить эти настроения и призван был Ежов.
Еще 1 декабря 1934 года, после убийства Кирова, президиум ЦИК СССР принял постановление, согласно которому дела "о подготовке или совершении террористических актов" должны были расследоваться "в ускоренном порядке", а смертные приговоры - приводиться в исполнение немедленно без права обжалования.
Судьбу людей стали решать "тройки", зачастую "пачками", без права на защиту, а нередко и в отсутствие обвиняемых.
Вместо ОГПУ и республиканских наркоматов внутренних дел был образован союзный НКВД.
Создателя ГУЛАГа и организатора дел против бывших соратников Ленина Генриха Ягоду Сталин, тем не менее, посчитал недостаточно энергичным и решительным. Тот сохранял остатки пиетета к "старой гвардии", по крайней мере, не желал пытать их.
25 сентября 1936 года Сталин, отдыхая в Сочи вместе с Андреем Ждановым, направил членам политбюро телеграмму: "Считаем абсолютно необходимым и срочным делом назначение тов. Ежова на пост наркомвнудела. Ягода явным образом оказался не на высоте своей задачи в деле разоблачения троцкистско-зиновьевского блока. ОГПУ опоздало в этом деле на 4 года".
На следующий день назначение Ежова состоялось.
На первой встрече с руководящим составом наркомата он показал присутствующим два кулака: "Вы не смотрите, что я маленького роста. Руки у меня крепкие - сталинские. Буду сажать и расстреливать всех, невзирая на чины и ранги, кто посмеет тормозить дело с врагами народа".
Вскоре он написал докладную Сталину: "В НКВД вскрылось много недостатков, которые терпеть дальше никак нельзя. В среде руководящей верхушки чекистов все больше зреют настроения самодовольства, успокоенности и бахвальства. Вместо того, чтобы сделать выводы из троцкистского дела и покритиковать собственные недостатки, люди мечтают только об орденах за раскрытое дело".
Ежов сообщил, что выполнил поручение Сталина и пересмотрел списки арестованных по последним делам: "Стрелять придется довольно внушительное количество. Думаю, на это надо пойти и раз навсегда покончить с этой мразью".
В феврале-марте 1937 года состоялся пленум ЦК ВКП(б), который длился полторы недели - дольше, чем какой-либо иной за всю историю - и был практически целиком посвящен борьбе с "врагами народа". Большинство его участников вскоре сами были репрессированы, несмотря на то, что безоговорочно поддержали линию Сталина.
За несколько месяцев не помню случая, чтобы кто-нибудь из хозяйственников, руководителей наркоматов по своей инициативе позвонил бы и сказал: "Товарищ Ежов, что-то мне подозрителен такой-то человек". Чаще всего, когда ставишь вопрос об аресте предателя, троцкиста, товарищи, наоборот, пытаются защищать этих людей Из выступления Ежова на февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП(б)
22 мая арест маршала Тухачевского положил начало массовой чистке командирского корпуса.
1 августа вступил в силу секретный приказ НКВД № 00447, который определял в "целевую группу" репрессий бывших "кулаков", "членов антисоветских партий", "участников повстанческих, фашистских, шпионских формирований", "троцкистов", "церковников".
Приказ устанавливал для всех регионов Советского Союза разнарядки по количеству арестованных и "осужденных по первой категории".
В документе было сказано, что "следствие проводится упрощенно и в ускоренном порядке", а главной его задачей является выявление всех связей арестованного.
На операцию выделялось 75 млн рублей.
Послушное орудие
Первые массовые расстрелы во исполнение приказа Ежова произошли на Бутовском полигоне в Подмосковье 8 августа 1937 года. В 1937-1938 годах только там были уничтожены около 20 тысяч человек.
Изначально планировалось расстрелять 76 тысяч и отправить в ГУЛАГ 200 тысяч человек, но от секретарей обкомов и начальников управлений НКВД посыпались просьбы "увеличить лимит". По имеющимся данным, Сталин никому не отказывал.
В 1950-х годах ходили слухи, будто на соответствующем обращении главы парторганизации Украины Никиты Хрущева он наложил резолюцию: "Уймись, дурак!", но доказательств этому нет.
В декабре НКВД рапортовал о предварительных итогах: 555 641 арестованных и 553 362 осужденных. Из них 239 252 приговорены к смертной казни (бывшие кулаки - 105 124, уголовники - 36 063, "остальные контрреволюционные элементы" - 78 237, без указания группы - 19 828), 314 110 - к заключению в лагерь или тюрьму (бывшие кулаки - 138 588, уголовники - 75 950, "остальные контрреволюционные элементы" - 83 591, без указания группы - 16 001).
В общей сложности за 18 месяцев НКВД арестовал по политическим мотивам 1 млн. 548 тыс. 366 человек. Расстреливали в среднем по полторы тысячи человек в день. Только за "шпионаж" в 1937 году казнили 93 тысячи человек.
Очень многие считали, что зло исходит от маленького человека, которого звали "сталинским наркомом". На самом деле все было наоборот. Конечно, Ежов старался, но дело не в нем Илья Эренбург, писатель
Сталин подписал 383 списка на "санкции первой категории", содержавших 44 465 фамилий. Лишь за один день 12 декабря 1938 года Сталин и Молотов послали на смерть 3167 человек.
На очередном выбитом следователями признании Сталин наложил резолюцию: "Лиц, отмеченных мною в тексте буквами "Ар.", следует арестовать, если они уже не арестованы". На поданном Ежовым списке людей, которые "проверяются для ареста": "Не проверять, а арестовать нужно".
Молотов написал на не удовлетворивших его показаниях старого партийца: "Бить, бить, бить".
В 1937-1938 годах, согласно "Журналу посещений", Ежов побывал у вождя почти 290 раз и провел у него в общей сложности около 850 часов.
Георгий Димитров записал в дневнике, что на банкете 7 ноября 1937 года Сталин сказал: "Мы не только уничтожим всех врагов, но и семьи их уничтожим, весь их род до последнего колена".
Как писал в воспоминаниях Никита Хрущев, Ежов "понимал, что Сталин им пользуется как дубинкой, и заливал свою совесть водкой".
На торжественном собрании в честь 20-летия ЧК-ОГПУ-НКВД в декабре 1937 года с докладом выступил Анастас Микоян: "Учитесь у товарища Ежова, как он учился и учится у товарища Сталина. Славно поработал НКВД за это время!".
Козел отпущения
Сталин ласково звал приближенного "Ежевичкой", часто приглашал на дачу и играл с ним в шахматы.
27 октября 1936 года Ежов был введен в политбюро на правах кандидата, 27 января 1937 года получил новое звание генерального комиссара государственной безопасности с маршальскими звездами на синих петлицах, 17 июля - орден Ленина. Город Сулимов на Северном Кавказе переименовали в Ежово-Черкесск.
"Народный поэт Казахстана" Джамбул сочинил поэму: "Всех змей ядовитых Ежов подстерег и выкурил гадов из нор и берлог!". Кукрыниксы опубликовали в "Правде" знаменитый рисунок "Ежовые рукавицы", на котором нарком душил трехглавую гидру со свастикой на конце хвоста.
Барская любовь, тем более любовь диктатора, недолга. Смена команды имела для Сталина очевидный плюс: на Ежова и его людей можно было переложить ответственность за все "перегибы" и ошибки. И люди видели, как справедлив Сталин, как ему трудно, когда вокруг столько врагов Леонид Млечин, историк
Однако уже в начале 1938 года Ежов начал выходить из фавора.
Как свидетельствовал бывший высокопоставленный чекист Михаил Шрейдер, как-то после выпивки на даче нарком разоткровенничался с подчиненными: "Вся власть в наших руках. Кого хотим, казним, кого хотим - милуем. Нужно, чтобы все, начиная от секретаря обкома, под тобой ходили".
По мнению исследователей, Сталину не понравились попытки Ежова издать под своей фамилией книгу, превозносившую его борьбу с "зиновьевщиной", и сделаться по совместительству редактором журнала "Партийное строительство", а также его предложение переименовать Москву в Сталинодар. Вождь полагал, что наркому надлежит заниматься своим делом, а не саморекламой.
Но главная причина опалы заключалась в известной фразе: "Мавр сделал свое дело - мавр может уйти".
Последний раз похвалы в адрес Ежова прозвучали с высокой трибуны из уст секретаря ЦК Андрея Жданова на торжественном собрании в день очередной годовщины смерти Ленина в январе 1938 года.
9 января ЦК принял постановление "О фактах неправильного увольнения с работы родственников лиц, арестованных за контрреволюционные преступления", а 14 января - "Об ошибках парторганизаций при исключении коммунистов из партии". На состоявшемся в тот же день пленуме фамилия Ежова не упоминалась, но выступавшие призывали "не обвинять людей огульно" и "отличать ошибающихся от вредителей".
8 апреля Ежова сделали по совместительству наркомом водного транспорта, где еще дали возможность пошуметь в связи с "методом стахановца Блиндмана".
22 августа первым заместителем Ежова был назначен Лаврентий Берия , который сразу начал брать управление на себя. Приказы по наркомату стали выходить за двумя подписями.
В ноябре начальник Ивановского управления НКВД Валентин Журавлев направил в политбюро письмо с обвинениями в адрес Ежова, на что в тогдашних условиях не решился бы без отмашки сверху.
Враги народа, пробравшиеся в органы НКВД, извращали советские законы, проводили массовые необоснованные аресты, в то же время спасая своих сообщников, в особенности засевших в органах НКВД Из постановления ЦК ВКП(б) от 17 ноября 1938 г.
Журавлев вскоре возглавил столичное управление, а по итогам обсуждения письма 17 ноября было принято разгромное постановление.
23 ноября Ежов подал Сталину просьбу об отставке, в которой просил "не трогать моей 70-летней старухи-матери". Письмо заканчивалось словами: "Несмотря на все эти большие недостатки и промахи в моей работе, должен сказать, что при повседневном руководстве ЦК НКВД погромил врагов здорово".
25 ноября Ежова освободили от должности наркома внутренних дел (сообщение в "Правде" и "Известиях" появилось лишь 9 декабря).
Примерно за две недели до удаления с Лубянки Сталин приказал Ежову передать лично ему весь компромат на высших руководителей.
10 января 1939 года председатель Совнаркома Молотов объявил Ежову официальный выговор за опоздания на работу. Предвидя конец, тот сильно пил.
9 апреля Ежова сняли с поста наркома водного транспорта. На следующий день он был арестован лично Берией в кабинете секретаря ЦК Георгия Маленкова и отправлен в Сухановскую спецтюрьму.
В определенных кругах общества у Берия с тех пор была репутация человека, восстановившего "социалистическую законность Яков Этингер, историк
Вышли на свободу около 150 тысяч человек, в основном, нужных государству технических специалистов и военных, в том числе будущие полководцы Великой Отечественной войны Константин Рокоссовский, Кирилл Мерецков и Александр Горбатов. Но были и простые люди, например, дедушка Михаила Горбачева.
По сравнению с масштабами репрессий это являлось каплей в море. Но пропагандистский эффект был отчасти достигнут: справедливость торжествует, у нас зря не сажают!
4 февраля 1940 года Ежов был расстрелян. Его обвинили в работе на польскую и германскую разведку, подготовке государственного переворота и убийства Сталина, якобы планировавшихся на 7 ноября 1938 года, а также в гомосексуализме, который с 1935 года признавался в СССР уголовным преступлением.
Как большинство арестованных высокопоставленных партийцев, Ежов усиленно каялся. "Несмотря на суровость выводов, которые заслужил и принимаю по партийному долгу, заверяю тебя по совести в том, что преданным партии, т. Сталину останусь до конца", - написал он Берии из Сухановки.
Накануне суда в тюрьму приехал Берия и имел с Ежовым разговор с глазу на глаз.
"Вчера еще в беседе с Берией он мне сказал: "Не думай, что тебя обязательно расстреляют. Если ты сознаешься и расскажешь все по-честному, тебе жизнь будет сохранена", - заявил Ежов в последнем слове.
Он также назвал "врагами народа" маршалов Буденного и Шапошникова, наркома иностранных дел Литвинова и генерального прокурора Вышинского, а также сообщил, что "почистил 14 тысяч чекистов, но моя огромная вина заключается в том, что я мало их почистил". На самом деле, число арестованных при Ежове работников НКВД составило 1862 человека.
По утверждению генерала госбезопасности Павла Судоплатова, Ежов, когда его вели на казнь, пел "Интернационал".
Жена Ежова журналистка Евгения Хаютина, известная дружбой, а по слухам, и романами с Исааком Бабелем и Михаилом Шолоховым, 21 ноября 1938 года приняла яд. Брат Иван, сестра Евдокия и племянники Виктор и Анатолий были расстреляны.
Кочегары-чекисты, работая у топок круглосуточно, с упоением и энтузиазмом, окончив вахту, также превращались в топливо для котлов огромного корабля. Сколько их, сверкая синевой петлиц, хромом начищенных сапог, скрипя новыми портупеями, спускались в кочегарку, не понимая, что им уже никогда не выйти на палубу Игорь Бунич, историк
По необъяснимой прихоти Сталина другого брата, Александра, не только не тронули, но и оставили на должности начальника отдела наркомата образования РСФСР.
Приемная дочь Ежовых Наталья, в шесть лет отправленная в спецприемник для детей "врагов народа", в 1988 году обратилась в Военную коллегию Верховного суда СССР с просьбой о реабилитации отца. Суд отказал, отметив в постановлении, что Ежов, хотя и не являлся заговорщиком и шпионом, совершил тяжкие преступления.
Достоверно неизвестно, подвергался ли Ежов избиениям и пыткам.
В отличие от его собственных жертв, с ним расправились тайно. Не было ни митингов разгневанных трудящихся, ни даже информации в газетах об аресте и приговоре. Лишь Хрущев впоследствии сообщил, не вдаваясь в детали, что "Ежов получил по заслугам".
В 1940 году бывшие подчиненные "железного наркома" распространили о нем в народе два слуха: что он впал в буйное помешательство и сидит на цепи в сумасшедшем доме, и что он повесился, прикрепив на грудь табличку "Я - г…о".
Как известно из истории, большинство тех, кто отправлял во Франции дворян и членов королевской семьи на гильотину в период Великого террора в 18 веке, впоследствии сами были казнены. Появилась даже крылатая фраза, озвученная министром юстиции Дантоном, которую он сказал перед тем, как его обезглавили: «Революция пожирает своих детей».
История повторилась в годы когда по одному росчерку пера вчерашний палач мог оказаться на тех же тюремных нарах или быть расстрелянным без суда и следствия, как и те, кого он сам отправлял на смерть.
Ярким примером сказанного является Ежов Николай — комиссар Внутренних дел СССР. Достоверность многих страниц его биографии подвергается сомнению историками, ибо в ней немало темных пятен.
Родители
По официальной версии, Ежов Николай родился в 1895 году в Петербурге, в рабочей семье.
В то же время существует мнение, что отцом наркома был Иван Ежов, которые являлся уроженцев с. Волхонщино (Тульская губерния) и отслужил срочную службу в Литве. Там он познакомился с местной девушкой, на которой вскоре женился, решив не возвращаться на родину. После демобилизации семья Ежовых переехала в Сувалкскую губернию, и Иван устроился на службу в полицию.
Детство
На момент рождения Коли его родители, скорее всего, проживали в одном из сел Мариампольского уезда (ныне территория Литвы). Спустя 3 года отец мальчика был назначен земским стражником уездного городского участка. Это обстоятельство стало причиной того, что семья переехала в Мариамполь, где Коля отучился 3 года в начальном училище.
Посчитав сына достаточно образованным, в 1906 году родители отправили его к родственнику в Санкт-Петербург, где он должен был овладеть портняжным ремеслом.
Молодость
Хотя в биографии Николая Ежова указано, что до 1911 года он работал на в качестве ученика слесаря. Однако архивные документы этого не подтверждают. Достоверно известно лишь, что в 1913 году юноша вернулся к родителям в Сувалкскую губернию, а затем скитался в поисках работы. При этом он некоторое время даже жил в Тильзите (Германия).
Летом 1915 года Ежов Николай добровольцем ушел в армию. После обучения в 76-м пехотном батальоне его направили на Северо-Западный фронт.
Через два месяца, после перенесенного тяжелого заболевания и легкого ранения, его отправили в тыл, а в начале лета 1916 года Николай Ежов, рост которого был всего 1 м 51 см, был признан негодным к строевой службе. По этой причине он был направлен в тыловую мастерскую в Витебске, где ходил в караулы и наряды, а вскоре, как самый грамотный из солдат, был назначен писарем.
Осенью 1917 года Ежов Николай попал в госпиталь, а вернувшись в свою часть лишь в начале 1918 года, был уволен по болезни на 6 месяцев. Он вновь уехал к родителям, которые на тот момент проживали в Тверской губернии. С августа того же года Ежов стал работать на стекольном заводе, который находился в Вышнем Волочке.
Начало партийной карьеры
В анкете, заполненной самим Ежовым в начале 1920-х, он указал, что вступил в РСДРП в мае 1917 года. Однако через некоторое время он начал утверждать, что сделал это еще в марте 1917-го. В то же время, по свидетельству некоторых членов Витебской городской организации РСДРП, в ее ряды Ежов вступил лишь 3 августа.
В апреле 1919 года его призвали на службу в Красную армию и направили на базу радиоформирований в Саратов. Там он сначала служил рядовым, а потом переписчиком при командовании. В октябре того же года Ежов Николай занял должность комиссара базы, где обучались радиоспециалисты, а весной 1921 года был назначен комиссаром базы и избран заместителем заведующего агитпропагандистским отделом Татарского обкома РКП.
На партработе в столице
В июле 1921 года Ежов Николай зарегистрировал брак с А. Титовой. Вскоре после свадьбы новобрачная отправилась в Москву и добилась перевода туда и своего супруга.
В столице Ежов начал быстро продвигаться по службе. В частности, уже через несколько месяцев его направляют в Марийский обком партии в качестве ответственного секретаря.
- ответственный секретарь Семипалатинского губкома;
- руководитель орготделом Киргизского обкома;
- заместитель ответственного секретаря Казакского краевого комитета;
- инструктор орграспредотдела ЦК.
По мнению руководства, Ежов Николай Иванович являлся идеальным исполнителем, но имел существенный недостаток — не умел останавливаться, даже в ситуациях, когда ничего невозможно сделать.
Проработав в ЦК до 1929 года, он в течение 12 месяцев занимал пост замнаркома земледелия СССР, а затем вернулся в орграспредотдел на должность заведующего.
«Чистки»
Орграспредотделом Николай Ежов заведовал до 1934 года. Тогда же его включили в Центральную комиссию ВКП, которая должна была осуществить «чистку» партии, а с февраля 1935 он был выбран председателем КПК и секретарем ЦК.
С 1934 по 1935 год Ежов по поручению Сталина возглавил комиссию по Кремлевскому делу и расследованию убийства Кирова. Именно он увязал их с деятельностью Зиновьева, Троцкого и Каменева, фактически вступив в заговор с Аграновым против шефа последнего наркома НКВД Ягоды.
Новое назначение
В сентябре 1936 года И. Сталин и которые находились на тот момент на отдыхе, отправили в столицу шифротелеграмму, адресованную Молотову, Кагановичу и остальным членам политбюро ЦК. В ней они требовали назначить Ежова на пост наркома внутренних дел, оставив ему в качестве зама Агранова.
Разумеется, приказ был выполнен незамедлительно, и уже в начале октября 1936 года Николай Ежов подписал первый приказ по своему ведомству о вступлении в должность.
Ежов Николай — народный комиссар внутренних дел
Как и Г. Ягоде, ему подчинялись органы госбезопасности и милиция, а также вспомогательные службы, например, управления пожарной охраны и шоссейных дорог.
На своем новом посту Николай Ежов занимался организацией репрессий против лиц, которых подозревали в шпионаже или в антисоветской деятельности, «чисток» в партии, массовых арестов, высылок по социальному, национальному и организационному признаку.
В частности, после того, как в марте 1937 года пленум ЦК поручил ему заняться наведением порядка в органах НКВД, было арестовано 2 273 сотрудника этого ведомства. Кроме того, именно при Ежове стали спускаться разнарядки органам НКВД на местах с указанием количества неблагонадежных граждан, подлежащих аресту, расстрелу, высылке или заключению в тюрьмы и лагеря.
За эти «подвиги» Ежова наградили Также к числу его заслуг можно приписать уничтожение старой гвардии революционеров, которым были известны неприглядные подробности биографий многих первых лиц государства.
8 апреля 1938 года Ежова назначили по совместительству народным комиссаром водного транспорта, а через несколько месяцев посты первого заместителя по НКВД и начальника Главного управления госбезопасности занял Лаврентий Берия.
Опала
В ноябре в политбюро КП обсуждался донос на Николая Ежова, который был подписан руководителем Ивановского управления НКВД. Через несколько дней нарком подал прошение об отставке, в котором признавал свою ответственность за вредительскую деятельность «врагов», которые по его недосмотру проникли в прокуратуру и НКВД.
Предвидя свой скорый арест, в письме к вождю народов он просил не трогать его «семидесятилетней старухи-матери» и завершил свое послание словами о том, что он «погромил врагов здорово».
В декабре 1938 года «Известия» и «Правда» опубликовали сообщение о том, что Ежов, согласно его просьбе, освобожден от обязанностей руководителя НКВД, но сохранил пост наркома водного транспорта. Его преемником стал Лаврентий Берия, который начал свою деятельность на новой должности с арестов людей, приближенных к Ежову в НКВД, судах и прокуратуре.
В день 15-летней годовщины смерти В. И. Ленина Н. Ежов в последний раз присутствовал на важном мероприятии государственного значения — торжественном заседании, посвященном этому печальному юбилею. Однако затем последовало событие, которое прямо указывало, что над ним еще больше, чем прежде, сгущаются тучи гнева вождя народов — он не был избран делегатом XVIII съезда ВКПб.
Арест
В апреле 1939 года Ежов Николай Иванович, биография которого до этого момента была историей о невероятном карьерном взлете человека, едва окончившего начальную школу, был взят под стражу. Арест произошел в кабинете Маленкова, при участии Берии, которого назначили вести расследование по его делу. Оттуда его отправили в Сухановскую особую тюрьму НКВД СССР.
Через 2 недели Ежов написал записку, в которой признавался, что является гомосексуалистом. Впоследствии ее использовали как доказательством того, что он совершал противоестественные в корыстных и антисоветских целях.
Однако главным, что ставилось ему в вину, была подготовка государственного переворота и террористических кадров, которые предполагалось использовать для совершения покушений на членов партии и правительства 7 ноября на Красной площади, во время демонстрации трудящихся.
Приговор и казнь
Николай Ежов, фото которого представлено в статье, отвергал все предъявленные обвинения и называл своей единственной ошибкой недостаточное усердие в деле «чистки» органов госбезопасности.
В своем последнем слове на судебном процессе Ежов заявил, что его избивали во время следствия, хотя он все 25 лет честно боролся и уничтожал врагов народа. Кроме того, он сказал, что если бы захотел произвести теракт в отношении одного из членов правительства, то ему не нужно было никого вербовать, он мог бы просто использовать соответствующую технику.
3 февраля 1940 года бывший нарком был приговорен к расстрелу. Казнь состоялась на следующий день. По свидетельству тех, кто сопровождал его в последние минуты жизни, перед расстрелом он пел «Интернационал». Смерть Николая Ежова наступила мгновенно. Чтобы уничтожить даже память о бывшем соратнике, партийной верхушкой было принято решение о кремировании его трупа.
После смерти
О суде над Ежовым и о его расстреле ничего не сообщалось. Единственное, что заметил рядовой гражданин Страны Советов, так это возвращение прежнего названия городу Черкесску, а также исчезновение изображений бывшего наркома с групповых фотографий.
В 1998 году Николай Ежов был признан не подлежащим реабилитации со стороны Военной коллегии Верховного Суда РФ. В качестве аргументов приводились следующие факты:
- Ежов организовал ряд убийств лиц, которые были неугодны лично ему;
- он лишил жизни свою жену, так как она могла разоблачить его незаконную деятельность, и сделал все, чтобы выдать это преступление за акт суицида;
- в результате операций, проведенных в соответствии с приказами Николая Ежова, было репрессировано свыше полутора миллионов граждан.
Ежов Николай Иванович: личная жизнь
Как уже было сказано, первой женой расстрелянного наркома была Антонина Титова (1897—1988). Супруги развелись в 1930 году и не имели детей.
Со второй женой — Евгенией (Суламифью) Соломоновной — Ежов познакомился, когда она еще была замужем за дипломатом и журналистом Алексеем Гладуном. Молодая женщина вскоре развелась и стала супругой перспективного партийного функционера.
Произвести на свет собственного ребенка паре не удалось, однако они удочерили сироту. Девочку звали Натальей, и после самоубийства приемной матери, которое произошло незадолго до ареста Ежова и его расстрела, она оказалась в детском доме.
Теперь вы знаете, кем был Николай Ежов, биография которого была достаточно типична для многих сотрудников государственного аппарата тех лет, дорвавшихся до власти в первые годы образования СССР и завершивших жизнь так же, как и их жертвы.
Однако у вождя не было полной уверенности в том, что его главенствующая позиция закреплена окончательно. Поэтому нужно было срочно делать то, что могло установить абсолютную власть, например, ускорить тезис классовой борьбы. Начальник НКВД Николай Иванович Ежов вмиг обзавелся прозвищем Кровавый комиссар, потому что с его легкой руки многие люди были обречены на погибель.
Детство и юность
Биографические сведения о Николае Ивановиче Ежове крайне противоречивы. Доподлинно известно только то, что будущий нарком появился на свет 9 апреля (1 мая) 1895 года в обычной семье, в которой воспитывался вместе с братом и сестрой.
О родителях «сталинского питомца» нет достоверных сведений. По одной из версий, отец партийного деятеля Иван Ежов был литейщиком, по другой – глава семейства служил в Литве, где и женился на местной девушке, а потом, встав на ноги, устроился в земскую стражу. Но, по некоторым сведениям, отец Николая Ивановича был дворником, который убирался у дома владельца.
Николай Ежов - ученик слесаря Коля посещал общеобразовательную школу, но умудрился проучиться только два или три года. Впоследствии Николай Иванович в графе «образование» писал «неоконченное низшее». Но, несмотря на это, Николай был грамотным человеком и редко допускал в своих письмах орфографические и пунктуационные ошибки.
После школьной скамьи, в 1910 году Ежов отправился к родственнику в город на Неве, дабы обучиться портняжному делу. Это ремесло пришлось Николаю Ивановичу не по вкусу, но зато он вспоминал, как, будучи 15-летним подростком, пристрастился к гомосексуальным утехам, однако и с дамами Ежов тоже кутил.
Через год молодой человек бросил шитье и устроился учеником слесаря. Летом 1915 года Ежов добровольно пошел в Русскую Императорскую армию. Во время службы Николай Иванович не отличился никакими заслугами, потому что был переведен в нестроевой батальон из-за своего роста в 152 см. Благодаря такому телосложению карлик Ежов смотрелся нелепо даже с левого фланга.
Политика
В мае 1917 года Ежов получил партийный билет РКП(б). О дальнейшей революционной деятельности наркома биографам ничего не известно. Через два года после большевистского переворота Николай Иванович был призван в Красную Армию, где служил на базе радиоформирования переписчиком.
Во время службы Ежов проявил себя активистом и быстро поднялся по служебной лестнице: уже через полгода Николай Иванович дослужился до комиссара радиошколы. Прежде чем стать Кровавым комиссаром, Ежов прошел путь от секретаря обкома до заведующего орграспредотделом ЦК ВКП(б).
Зимой 1925 года Николай Иванович познакомился с партийным аппаратчиком Иваном Москвиным, который в 1927-ом пригласил Ежова к себе в отдел инструктором. Иван Михайлович дал положительную характеристику своему подчиненному.
И вправду, Ежов обладал феноменальной памятью, и высказанные пожелания руководства никогда не оставались незамеченными. Николай Иванович подчинялся беспрекословно, но у него был существенный недостаток - политик не умел останавливаться.
«Иногда существуют такие ситуации, когда невозможно что-то сделать, надо остановиться. Ежов – не останавливается. И иногда приходится следить за ним, чтобы вовремя остановить…», – делился воспоминаниями Москвитин.
В ноябре 1930 года Николай Иванович познакомился со своим хозяином – Иосифом Виссарионовичем Сталиным.
НКВД
До 1934-го Николай Иванович заведовал орграспредотделом, а в 1933–1934 годах Ежов входил в Центральную комиссию ВКП(б) по «чистке» партии. Также пребывал на должностях председателя КПК и секретаря ЦК ВКП(б). В 1934–1935 годах политик с подачи своего хозяина участвовал в деле об убийстве . Сталин не случайно послал товарища Ежова в Ленинград разбираться в истории гибели Сергея Мироновича, потому что товарищу уже не доверял.
Смерть Кирова была поводом, которым воспользовались Николай Ежов и руководство: он, не имея никаких доказательств, объявил преступниками Зиновьева и Каменева. Это дало толчок «Кировскому потоку» – репетиции масштабных сталинских репрессий.
Дело в том, что после случившегося с Сергеем Мироновичем правительство объявило об «окончательном искоренении всех врагов рабочего класса», из-за чего последовали массовые политические аресты.
Ежов сработал так, как и нужно было вождю. Поэтому неудивительно, что 25 сентября 1936 года, находясь в отпуске в Сочи, и Сталин отправили в ЦК срочную телеграмму с просьбой назначить Ежова на пост наркома внутренних дел.
Здесь маленький рост Николая Ежова пришелся кстати, ведь Сталин окружал себя людьми, на которых можно было смотреть свысока. Если верить журналу записей посетителей, то Ежов появлялся в кабинете генсека каждый день, и по частоте заходов его опережал только .
Николай Ежов на трибуне (справа) По слухам, Николай Иванович приносил в кабинет Сталина списки людей, обреченных на погибель, и вождь ставил галочки только напротив знакомых фамилий. Следовательно, смерти сотен и десятков тысяч людей были на совести наркома.
Известно, что за расстрелом Зиновьева и Каменева Николай Иванович наблюдал лично. И далее он вытащил пули из трупов, которые подписал фамилиями убитых и хранил их на своем столе в качестве трофея.
На 1937–1938 годы пришелся вошедший в историю так называемый Большой террор – то время, когда сталинские репрессии достигли своего апогея. Также это время называют «ежовщиной» благодаря стахановской работе наркома, сменившего Генриха Ягоду.
Под расстрелы попадали сторонники , Каменева и Зиновьева, а также «социально-вредные элементы» и уголовники, а вот доносы, вопреки распространенному мнению, не играли большой роли. Также были распространены пытки, в которых нарком участвовал лично.
Личная жизнь
Ежов был человеком скрытным, и многие, знающие о его характере, боялись заводить с ним тесные отношения, потому что Николай Иванович не щадил никого - ни друзей, ни близких. Под опалу попали даже его бывшие начальники, дававшие Ежову положительные рекомендации.
Также он устраивал попойки и оргии, в которых участвовали как мужчины, так и женщины. Поэтому считается, что Николай Иванович был не голубым, а бисексуалом. Нередко бывшие собутыльники Ежова были позднее «рассекречены» как «враги народа». Помимо прочего, нарком неплохо пел, но не смог утвердиться на оперной сцене из-за своего физического недостатка.
Что касается личной жизни, то первой избранницей Николая Ивановича была Антонина Алексеевна Титова, а второй – Евгения Соломоновна Ежова, которая якобы покончила жизнь самоубийством до ареста мужа. Но, по неподверженной информации, жену отравил сам Николай Иванович, опасаясь, что раскроется ее связь с троцкистами. Собственных детей у наркома не было. В семье Ежовых воспитывалась приемная дочь Наталья Хаютина, которая после смерти родителей была отправлена в детдом.
Смерть
Смерти Николая Ивановича предшествовала опала: после того как донос (якобы он готовил государственный переворот) на наркома обсуждался правительством, Николай Иванович попросил об отставке, виня себя в том, что «почистил» недостаточное количество чекистов, всего лишь 14 тысяч человек.
В ходе допроса Ежов был избит чуть ли не до смерти. Николая Ивановича арестовали и .
«У меня есть и такие преступления, за которые меня можно и расстрелять, и я о них скажу после, но тех преступлений, которые мне вменены обвинительным заключением по моему делу, я не совершал и в них не повинен …», – говорил Николай Иванович в последнем слове на суде.
3 февраля 1940 года Ежов был приговорен к расстрелу. Перед казнью бывший нарком пел «Интернационал» и, по воспоминаниям палача с Лубянки Петра Фролова, плакал. В честь Николая Ивановича называли улицы, города и села, сняли документальные фильмы. Правда, имя наркома населенные объекты носили только с 1937 по 1939 годы.
Советский партийный деятель, один из руководителей органов государственной безопасности.
Начало карьеры
Николай родился в семье земского стражника (чин земельной в Царстве Польском) Ивана Ежова и литовки, позже он в анкете будет всегда указывать, что его отец рабочий-литейщика из Санкт-Петербурге. С 1903 г. Николай учился в Мариампольском начальном училище, но не окончил его, а в 1906 г. был отправлен к родственникам в Петербурге, где его отдали в ученики портному. Затем, в 1909 г., Николай уехал в родителям, много поездил по Литве и Польше, устраиваясь на временную работу, но нигде долго не задерживался. После начала Первой мировой войны он вернулся в Петроград, утроившись на работу на кроватную фабрику. Позже была создана «героическая» биография Ежова, в которой он с молодых лет работал то в слесарной мастерской (т.е. был рабочим), то на знаменитом Путиловском заводе, участвовал в забастовках и даже высылался из Петрограда полицией.
Призыву в армию Ежов не подлежал - он был слишком маленького роста (151 см и тщедушного телосложения. Тем не менее в июне 1915 г. он записался добровольцем в армию и после обучения в дислоцированном в Туле 76-м пехотном запасном батальоне был зачислен в 172-й пехотный Лидский полк 43-й пехотной дивизии. В составе полка он принял участие в боях на Северо-Западном фронте, был легко ранен. 14 августа заболевший Ежов оказался в госпитале, а по выздоровлении получил 6-месячный отпуск. Вернувшись в армию он попал на медкомиссию, которая признала его ограничено годным к строевой службе. Затем Ежов служил в 3-м запасном пехотном полку (Новый Петергоф), в команде нестроевых Двинского военного округа и, наконец, рабочим в артиллерийской мастерской № 5 Северного фронта в Витебске.
Февральская революция застала Ежова в Витебске. Что он делал почти полгода точно не известно: в РСДРП(б) он вступил только 3 августа (позже в анкетах он будет указывать, что вступил в партию в мае, а позже - вообще в марте, увеличивая свой партстаж). Но со второй половины лета Ежов активно включился в политическую деятельность, он возглавил большевистскую ячейку в своей мастерской, был на хорошем счету в Витебском комитете РСДРП(б). В связи с этим, когда в октябре 1917-го большевики захватили власть, Ежов был назначен сначала помощником комиссара, а затем комиссаром железнодорожной станции Витебск. Позже он укажет, что командовал здесь еще и отрядом Красной Гвардии, с которым разоружал польских легионеров И.Р. Довбор-Мусницкого, но, скорее всего, это тоже действительности не соответствует, поскольку уже 6 января 1918 г. он был уволен в отпуск по болезни сроком на 6 месяцев. В январе 1918 г. он оказался сначала в Петрограде, но там места себе не нашел и в августе уехал к родителям в Вышний Волочек. Там он поступил на стекольный завод Болотина, а вскоре, как член партии, вошел в состав завкома, а также правления Вышневолоцкого профсоюза, а затем получил должность заведующего клубом коммунистов завода.
В апреле 1919 г. Ежов вступил в РККА, но на фронт не был отправлен: как проверенный работник он был зачислен сначала в батальон особого назначения (ОСНАЗ), стоявший в Зубцове, а в следующем месяце стал секретарем ячейки РКП(б) военного подрайона (городка) в Саратове. В августе 1919 г. его перевели в Казань на 2-ю базу радиотелеграфных формирований, сначала политруком, а затем секретарем партийной ячейки. В 1920 г. Ежов получил повышение, став военком местной радиотелеграфной школы РККА, а я январе 1921 г. ‒ Казанской радиобазы. На Казанский период жизни Ежова пришелся чрезвычайно важный для его карьеры момент перехода на освобожденную партработу. В апреле 1921 г. Ежов возглавил агитационно-пропагандистский отдел Кремлевского райкома РКП(б) Казани, а в июле был переведен на такую же должность уже в Татарский обком партии. В конце года он был назначен заместителем ответственного секретаря обкома. Оказавшись на партработе в обкоме, Ежов был привлечен и к советской работе: в 1921 г. он был избран членом Президиума ЦИК Татарской АССР. Ежов заслужил у руководства хорошую репутацию: исполнительный работник, на которого можно положиться. Он всего себя отдавал работе и даже перетрудился, в связи с чем в январе 1922г. был направлен на лечение в Кремлевскую больницу в Москву.
В феврале 1922 г. было принято решение использовать Ежова на самостоятельной партработе. Теперь его карьера стремительно пошла в гору. Сначала в феврале 1922 г. он занял пост ответственного секретаря Марийского обкома РКП(б), в апреле 1923 г. ‒ Семипалатинского губкома РКП(б). Правда, поначалу работа у него не заладилась: слишком быстрый карьерный рост вскружил Ежову голову, он проявил в общении с коллегами излишнюю грубость и высокомерность. Вскоре последовали оргвыводы: в мае 1924 г. его понизили до заведующего организационным отдел Киргизского обкома ВКП(б). В октябре 1925 г. Ежов стал заведующим орготделом и заместителем ответственного секретаря Казахстанского крайкома ВКП(б). В декабре 1925 г. будучи делегатом XIV съезда ВКП(б) Ежов познакомился с И.М. Москвиным, который возглавлял Организационно-распределительный отдел ЦК ВКП(б), Москвину отменил энергию Ежова, решив в будущем его использовать.
Ежов в Москве
7 января 1926 г. Ежов был отправлен в Москву на курсы марксизма-ленинизма при ЦК ВКП(б). Возвращаться Кызыл-Орду ему не хотелось и он напомнил о себе Москвину, который и предложил Ежову должность инструктора в своем отделе. Ежов не замедлил согласиться. Когда же он закончил курсы, 16 июля 1927 г., то при оформлении на работу Москвин назначил его уже своим помощником. 11 ноября того же года Ежов стал уже заместителем заведующего отделом ЦК. Это был уже серьезные карьерный взлет.
16 декабря 1929 г. Ежов был переведен в Наркомат земледелия СССР заместителем наркома по кадрам. Время было самое горячее: в СССР как раз разворачивалась массовая компания по раскулачиванию. В этой компании наркомат должен был сыграть важную роль, и деятельность главного кадровика, отвечавшего за направлявшиеся на борьбу с кулачеством кадры, была чрезвычайно важна. Работа Ежова была высоко оценена на самом верху, он был замечен И.В. Сталиным. В июля 1930 г. на XVI съезде партии он был избран кандидатом в члены ЦК и уже 14 ноября 1930 г. вернулся в ЦК с новым повышением ‒ заведующим Распределительным отделом. В апреле 1933 г. Сталин поручил крайне важное и ответственное дело: не оставляя руководством отделом Ежов возглавил Центральную комиссию по чистке партии, здесь он получил свой первый опыт по планированию и проведению масштабных очистительных акций», сопровождавшихся громкой политико-идеологической риторикой. На XVII съезде партии 10 февраля 1934 г. Ежов был избран членом ЦК, Оргбюро ЦК и бюро Комиссии партийного контроля. 10 марта 1934 г. он возглавил Промышленный отдел ЦК, а 10 марта 1935 г. ‒ важнейший Отдел руководящих партийных органов ЦК, став личным кадровиком Сталина. Одновременно он исполнял обязанности заведующего отделом Планово-торгово-финансовых органов Политико-административный отдел.
Ежов стремительно превращался в главного ответственного за реализацию сталинской кадровой политики. 11 феврале 1934 г. он был избран заместителем председателя, в 28 февраля 1935 г. председателем Комиссии партийного контроля при ЦК ВКП(б), причем несколькими днями ранее ‒ 1 февраля ‒ он стал еще и секретарем ЦК ВКП(б). Теперь Ежов находился на самой вершине партийной Олимпа, должности сыпались как из рога изобилия: член Президиума Исполкома Коминтерна(1935‒1939), членом Бюро ЦК ВКП(б) по делам РСФСР (с 1936 г.), ответственный редактор журнала «Партийное строительство» (1935‒1936). Формально за карательную политику и борьбу с оппозицией отвечал Наркомат внутренних дел, но Сталин никогда не доверял возглавлявшему его Г.Г. Ягоде. И когда был убит С.М. Киров, а Ягода возглавил следствие, Ежов был направлен Сталиным в Ленинград, контролировать ход расследования. Фактически именно Ежов стоял за первыми фальсифицированными процессами, за разработкой Кремлевского дела, дела Московского центра и Антисоветского объединенного троцкистско-зиновьевского центра. Ежов лично присутствовал при расстреле Г.Е. Зиновьева, Л.Б. Каменева и других, осужденным на последнем процессе, а пули, которыми они были убиты, он позже хранил в письменном столе в качестве сувенира.
Ежов во главе органов госбезопасности
25 сентября 1936 г. находившиеся в отпуске И.В. Сталин и А.А. Жданов отправили в Москву в Политбюро шифротелеграмму, где значилось: «Считаем абсолютно необходимым и срочным делом назначение тов. Ежова на пост наркомвнудел». На следующий день Ежов был назначен наркомом внутренних дел СССР, причем за ним были сохранены все его высокие партийные посты. Ранее не один человек не концентрировал в своих руках такого количества властных полномочий. Крое того, он одновременно являлся заместителем председателя Комитета резервов при СТО СССР (22.11.1936‒28.04.1937), членом Комиссии Политбюро ЦК ВКП(б) по судебным делам (23.01.1937‒19.01.1939), кандидатом в члены Комитета обороны при СНК СССР (27.04.1937‒21.03.1939). Первое, чем занялся Ежов ‒ чистка самих органов госбезопасности от выдвиженцев Г.Г. Ягоды. На Пленуме ЦК ВКП(б) 2 марта 1937 г. он представил пространный доклад, в котором обрушился с резкой критикой в адрес сотрудников своего наркомата, особенно выделив частые провалы в агентурной и следственной работе. Как и предполагалось, Пленум одобрил положения доклада и дал Ежову поручений очистить органы. За два года Ежов практически полностью сменил кадры госбезопасности: с октября 1936 по август 1938 г. было арестовано более 2 тыс. ее сотрудников. Также он вскоре ликвидировал Политический Красный крест, через которые при Ягоде еще как то удавалось помогать арестованным и осужденным, а то и вызволять некоторых из заключения. По словам А.И. Микояна (20.12.1937), «Ежов создал в НКВД замечательный костяк чекистов, советских разведчиков, изгнав чуждых людей, проникших в НКВД и тормозивших его работу», Микоян отметил, что Ежов добился этих успехов благодаря тому, что работал под руководством И.В. Сталина, усвоил сталинский стиль работы и сумел применить его в НКВД. По указанию Сталина Ежов начал развертывание массовых репрессий, которые в первую очередь затронули руководящий партийный, хозяйственный, административный и военный составы. Одновременно с той же силой продолжались репрессии в отношении «классово-чуждых элементов». В 1937 г. Ежов был избран депутатом Верховного совета СССР, а 12 октября 1937 г. введен в Политбюро ЦК кандидатом ‒ это была вершина его карьеры.
Сформировав «команду» из готовых выполнить любой приказ людей, Ежов первый удар нанес по «бывшим»: 30 июля 1937 г. был подписан приказ «Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов». После этого репрессии были обрушены на партийный, советских и хозяйственный аппарат. Масштабы работы были настолько огромны, что подконтрольные судебные органы не справлялись. Чтобы обеспечить успех репрессий были создана целая структура внесудебных репрессивных органов ‒ троек, которую венчала Комиссия НКВД СССР и прокурора Союза ССР, членом которой был сам Ежов. Была введена практика разнарядок, рассылаемых из НКВД в местные подразделения, в которых указывались цифры: сколько должно быть арестовано, сколько расстреляно. За короткое время имя Ежова. стало наводить ужас в СССР, позже 1937-1938 гг. советские историки назовут «ежовщиной» (видимо, чтобы переложить на него основную вину за репрессии со Сталина). Советская пропаганда начала шумную кампанию прославления Ежова, которого называли «железным наркомом», в это же время получила распространение фраза о «ежовых рукавицах», в которые НКВД зажмет противников советской власти. Ежов лично принимал участие в допросах, в составлении списков расстреливаемых и т.д. Подобное не могло не сказаться на его личности, даже и такой деградировавшей. По воспоминаниям современников, к 1938 г. он стал законченным наркоманом. В 1937 г. за контрреволюционные преступления было арестовано более 936 тыс. чел. (в т.ч. расстреляно более 353 тыс.), в 1938 - более 638 тыс. (расстреляно более 328 тыс.), в лагерях сидело более 1,3 млн чел.
Ежов возглавил самую масштабную чистку высшего комсостава РККА (погибло 3 маршала, 3 командарма 1-го ранга, 2 флагмана флота 1-го ранга, 1 армейский комиссар 1-го ранга, 10 командармов 2-го ранга, 2 флагмана флота 2-го ранга, 14 армейских комиссаров 2-го ранга и т.д.). Руководимый Ежовым: аппарат НКВД подготовил крупнейшие фальсифицированные открытые политические процессы конца 1930-х гг. ‒ «Параллельного антисоветского троцкистского центра» (23‒30.01.1937), «Антисоветской троцкистской военной организации» (11.6.1937), «Антисоветского правотроцкистского блока» (2‒13.3.1938), за которыми последовало кампания массовых репрессий против «ленинской гвардии».
Закат карьеры
8 апреля 1938 г. Ежов одновременно стал наркомом водного транспорта СССР. По воспоминаниям Н.С. Хрущева, «Ежов к этому времени буквально потерял человеческий облик, попросту спился… Он так пил, что и на себя не был похож». После того, как Сталин решил свернуть кампанию террора, дни Ежова были сочтены. 17 ноября 1938 г. В.М. Молотов и И.В. Сталин подписали постановление СНК и ЦК «Об арестах, прокурорском надзоре и ведении следствия», где серьезные недостатки в работе НКВД, а 19 ноября 1938 г. на заседание Политбюро было вынесена письмо начальника Управления НКВД по Ивановской области В.П. Журавлева, где тот обвинял лично Ежова в снисходительном отношении к «врагам народа». 23 ноября Ежов написал на имя Сталина письмо с просьбой освободить его от обязанностей наркома внутренних дел в связи с допущенными им ошибками, признавая себя ответственным за вредительскую деятельность «врагов народа», проникших по недосмотру в НКВД и прокуратуру, за кадровые ошибки и т.д. 25 ноября он был лишен поста наркома внутренних дел, а 21 марта 1939 г. лишился постов председателя КПК, секретаря ЦК и был выведен из Политбюро и Оргбюро, а 9 апреля 1939 г., в связи с переформированием Наркомата водного транспорта, перестал быть наркомом.
10 апреля 1939 г. Ежов был арестован в кабинете Г.М. Маленкова и отправлен в Сухановскую особую тюрьму НКВД СССР. Ход дела контролировали лично Л.П. Берия и его доверенное лицо Б.З. Кобулов. Ежову были предъявлены обвинения в «подготовке государственного переворота», «террористических акций против руководителей партии и правительства», а также в мужеложстве. В последнем слове Ежов также заявил: «На предварительном следствии я говорил, что я не шпион, я не террорист, но мне не верили и применили ко мне сильнейшие избиения. Я в течение двадцати пяти лет своей партийной жизни честно боролся с врагами и уничтожал врагов. У меня есть и такие преступления, за которые меня можно и расстрелять, и я о них скажу после, но тех преступлений, которые мне вменены обвинительным заключением по моему делу, я не совершал и в них не повинен… Я не отрицаю, что пьянствовал, но я работал как вол… Если бы я хотел произвести террористический акт над кем-либо из членов правительства, я для этой цели никого бы не вербовал, а, используя технику, совершил бы в любой момент это гнусное дело». 3 февраля 1940 г. Военная коллегия Верховного суда СССР признала Ежова виновным в предъявленных обвинениях и приговорила его в высшей мере наказания. На следующий день он был расстрелян в здании Военной коллегии Верховного Суда СССР; родственникам было объявлено, что он умер от кровоизлияния в мозг в местах лишения свободы 14 сентября 1942 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 24 января 1941 г. Ежов был лишен государственных наград и специального звания.
На ХХ съезде КПСС Н.С. Хрущев назвал Ежова «преступником» и «наркомом, заслужившим наказание». Тем не менее, о Ежове практически не упоминалось ни в справочниках, ни в исторических исследованиях, и лишь с 1987 стала выясняться его роль в репрессиях, но уже не как их инициатора, а как послушного исполнителя воли И.В. Сталина. В 1988 г. Коллегия по военным делам Верховного суда СССР отказалась реабилитировать Ежова.
Семья
1-м браком (с 1919 г, развод в 1928 г.) был женат на Антонине Алексеевне Титовой (1897-1988).
2-я жена - Евгения (Суламфирь) Соломоновна Фейгенберг (1904 - 21.11.1938), по 1-му браку Хаютина, уроженка Гомеля (когда они встретились с Ежовым, ей было 26 лет). 2-м браком Евгения была за журналистом и дипломатом А.Ф. Гладуном (позже он был расстрелян как троцкист, а затем Ежов был обвинен в том, что именно Гладун вовлек его в троцкистскую организацию). До 1937 г. заместитель главного редактора журнала «СССР на стройке»; хозяйка литературного салона. Есть определенные подозрения, что Евгения была в связи с И.Э. Бабелем, О.Ю. Шмидтом, М.А. Шолоховым. В состоянии депрессии отравилась (по официальному заключению) люминалом.
В 1933 г. Ежовы взяли на воспитание из детского дома 5-месячную девочку Наталью. После ареста Ежова, девочка была помещена в детский дом № 1 Пензы, ее фамилия изменена на Хаютину. Она окончила Пензенское музыкальное училище (1958). В 1990-е гг. предпринимала попытки добиться реабилитации Ежова.
Звания
Генеральный комиссар государственной безопасности (28.1.1937)
Память
В 1937‒1939 гг. имя Ежова носил ряд населенных пунктов:
город Ежово-Черкесск (Черкесск, столица Карачаево-Черкесси)
село Ежовокани (Жданови Ниноцминдского района Грузии)
село Ежово (Чкалово Пологовского района Запорожской области Украины)
село Ежово (Евгащино Большереченского района Омской области)
В начале 1940 года был расстрелян Николай Ежов. "Железный нарком", которого называли ещё и "кровавым карликом", он стал идеальным исполнителем воли Сталина, но был сам "разыгран" в жестокой политической игре.
Еще один ученик сапожника
Детство Коли Ежова было непростым. Он родился в бедной крестьянской семье, образования практически не получил, только закончил начальную школу в Мариамполе. В 11 лет он отправился на заработки и обучение ремеслу в Петербург. Жил у родственников. По официальной биографии, Коля работал на нескольких заводах, по неофициальной - был учеником сапожника и портного. Ремесло Ежову давалось непросто. Даже слишком. В 15 лет, когда ещё был учеником сапожника, то пристрастился к мужеложеству. Он предавался этому делу до самой смерти, но не брезговал и женским вниманием.
На фронтах не отличился
Николай Ежов в 1915 году пошел на фронт добровольцем. Ему очень хотелось славы и очень хотелось выполнять приказы, но Ежов оказался плохим солдатом. Его ранили и он был отправлен в тыл. Потом его и вовсе признали негодным к военной службе по причине маленького роста. Как самого грамотного из солдат, его назначили писарем. В Красной армии Ежов тоже не стяжал ратных подвигов. Болезненного и нервного, из рядовых его отправили быть переписчиком при комиссаре управления базы. Неудачная военная карьера, однако, позже сыграет на руку Ежову, станет одной из причин расположения к нему Сталина.
Комплекс Наполеона
Сталин был невысоким (1,73) и свое ближайшее окружение старался формировать из людей не выше себя. Ежов в этом отношении был для Сталина просто находкой. Его рос - 1, 51 см очень выгодно показывал величие вождя. Низкий рост долго был проклятием Ежова. Его не воспринимали всерьез, погнали из армии, полмира смотрело на него свысока. Это развило в Ежове очевидный "комплекс Наполеона". Он не был образован, но интуиция, доходящая до уровня звериного чутья помогала ему прислуживать тому, кому следует. Он был идеальным исполнителем. Как собака, которая выбирает только одного хозяина, он выбрал своим хозяином Иосифа Сталина. Только ему он беззаветно служил и почти в буквальном смысле "таскал хозяину кости". Вытеснение "комплекса Наполеона" выражалось и в том, что Николай Ежов особенно любил проводить допросы высоких людей, к ним он был особенно жесток.
Николай - зоркий глаз
Ежов был наркомом "одноразовым". Сталин использовал его для "большого террора" с умением гроссмейстера. Ему нужен был человек, не отличившийся на фронтах, не имеющий глубоких связей с правительственной верхушкой, человек, способный ради желания выслужиться на все, способный не спрашивать, а слепо исполнять. На параде в мае 1937 года Ежов стоял на трибуне Мавзолея в окружении тех, на кого он уже завел тома уголовных дел. На могиле с телом Ленина он стоял с теми, кого продолжал называть "товарищами" и знал, что "товарищи" - фактически мертвецы. Он бодро улыбался и махал трудовому советскому народу своей маленькой, но цепкой рукой. В 1934 году Ежов и Ягода отвечали за контроль настроения делегатов на XVII съезде. Во время тайного голосования они бдительно отмечали, за кого голосуют делегаты. Свои списки "неблагонадежных" и "врагов народа" Ежов составлял с людоедским фанатизмом.
"Ежовщина" и "ягодинский набор"
Дело расследования убийства Кирова Сталин поручил Ежову. Ежов постарался на славу. "Кировский поток", у основания которого стояли обвиненные в заговоре Зиновьев и Каменев, утянул за собой тысячи людей. Всего в 1935 из Ленинграда и Ленинградской области были выселены 39 660 человек, 24 374 человек были приговорены к разным наказаниям. Но это было только начало. Впереди был "большой террор", в ходе которого, как любят выражаться историки "была обескровлена армия", а часто ни в чем неповинные люди этапами ехали в лагеря без всякой возможности вернуться. К слову, наступление Сталина на военных сопровождалось рядом «отвлекающих манёвров». 21 ноября 1935 года впервые в СССР было введено звание «Маршал Советского Союза», присвоенное пяти высшим военачальникам. Во время чистки из этих пяти человек двое были расстреляны, а один погиб от пыток во время допросов. С простыми людьми Сталин с Ежовым "финтов" не использовали. Ежов лично рассылал разнарядки по областям, в которых призывал увеличивать лимит по "первой", расстрельной категории. Ежов не только подписывал приказы, но и любил лично присутствовать во время казни. В марте 1938-го приводили в исполнение приговор по делу Бухарина, Рыкова, Ягоды и других. Ягоду расстреливали последним, а до этого его и Бухарина посадили на стулья и заставили смотреть на исполнение приговора. Показательно, что вещи Ягоды Ежов хранил до конца своих дней. В "ягодинский набор" входила коллекция порнографических фотографий и фильмов, пули, которыми были убиты Зиновьев и Каменев, а также резиновый фаллоимитатор...
Рогоносец
Николай Ежов был предельно жестоким, но на редкость трусоватым. Он отправлял в лагеря и ставил к стенке тысячи людей, но не мог ничего противопоставить тем, к кому его "хозяин" был неравнодушен. Так, в 1938 году Михаил Шолохов совершенно безнаказанно сожительствовал с законной супругой Ежова Суламифью Соломоновной Хаютиной (Файгенберг). Любовные встречи проходили в номерах московских гостиниц и прослушивались спецаппаратурой. Распечатки записей интимных подробностей регулярно ложились на стол наркома. Ежов не вытерпел и велел отравить супругу. С Шолоховым же предпочел не связываться.
Последнее слово и "фотошоп"
 |
10 апреля 1939 года Ежов был арестован при участии Берии и Маленкова в кабинете последнего. Дело Ежова, по утверждению Судоплатова, вёл лично Берия и его ближайший сподвижник Богдан Кобулов. Ежова обвинили в подготовке государственного переворота. Как делаются эти дела Ежов прекрасно знал, потому на суде не оправдывался, а только жалел, что "недоработал": "Я почистил 14 000 чекистов. Но моя вина заключается в том, что я мало их чистил. У меня было такое положение. Я давал задание тому или иному начальнику отдела произвести допрос арестованного и в то же время сам думал: ты сегодня допрашиваешь его, а завтра я арестую тебя. Кругом меня были враги народа, мои враги. Везде я чистил чекистов. Не чистил лишь только их в Москве, Ленинграде и на Северном Кавказе. Я считал их честными, а на деле же получилось, что я под своим крылышком укрывал диверсантов, вредителей, шпионов и других мастей врагов народа".
После смерти Ежова его начали удалять с фотографий со Сталиным. Так смерть маленького злодея помогла развитию искусства ретуши. Ретуши истории.