26 августа 1991 года с балкона своей квартиры, расположенной на пятом этаже одного из престижных домов по Плетневу переулку, "выбрасывается" управляющий делами ЦК КПСС Николай Кручина. Смерть наступила около 5 часов 30 минут.
Николая Ефимовича заставили написать посмертную записку:
"Личное обязательство перед КПСС":
Я,______, член КПСС с ___ года, партийный билет No____, настоящим подтверждаю сознательное и добровольное решение стать доверенным лицом партии и выполнять доверенные мне партией задания на любом посту и в любой обстановке, не раскрывая своей принадлежности к институту доверенных лиц. Обязуюсь хранить и бережно использовать в интересах партии доверенные мне финансовые и материальные средства, возврат которых гарантирую по первому же ее требованию. Все заработанные мною в результате экономической деятельности на фонды партии средства признаю ее собственностью, гарантирую их передачу в любое время и в любом месте. Обязуюсь соблюдать строгую конфиденциальность доверенных мне
сведений и выполнять поручения партии, передаваемые мне через уполномоченных на то лиц.
Подпись члена КПСС ____
Подпись лица, принявшего обязательство _____"
«...В воскресенье, 25 августа, Кручина возвратился домой в 21.30, - показывал на следствии Евланов, офицер охраны КГБ. - Обычно он человек приветливый, всегда здоровается. В этот раз был какой-то чудной. Я находился у входа в дом, на улице, когда подъехала его машина. Он вышел из машины, не поздоровался, ни на что не реагировал, поднялся к себе. Чувствовалось, что он чем-то расстроен. С утра вышел один человек, а возвратился совсем другой...»
Сотрудники охраны (живы ли они?) показали, что Николай Ефимович в этот день уже никуда больше не отлучался, и никто с ним не виделся в течение вечера, кроме старшего сына. Ровно в полночь офицер охраны, дежуривший у дома, закрыл дверь, и, по его показаниям, никто не выходил из дома и не входил в него.
«...После 22 часов он велел мне идти спать, - рассказывала позже вдова Кручины, - а сам собирался еще поработать. Около 22.30 прилег на диван в своем кабинете и уснул. Я пошла к себе. Однако заснуть мне не удалось, так как на душе было неспокойно. Я не спала практически всю ночь. В 4.30 я посмотрела на часы и мгновенно уснула. Проснулась я от сильного стука в дверь. Когда я вышла из спальни, меня встретил сын Сергей и работники милиции».
Развитие событий в тот роковой день, а вернее, раннее утро, можно узнать из показаний того же офицера охраны Евланова: «...В 5.25, находясь внутри здания, я услышал сильный хлопок снаружи. Впечатление было такое, как будто бросили взрывпакет. Выйдя на улицу, я увидел лежащего на земле лицом вниз мужчину. Немного поодаль валялся сложенный лист бумаги...»
Плотников переулок, 13
Год постройки:1985
B домe жили только ответственные работники ЦК КПСС и министры:
Вторая оставленная Кручиной записка была следующего содержания: «Я не преступник и заговорщик, мне это подло и мерзко со стороны зачинщиков и предателей. Но я трус
».
Последнее предложение Николай Ефимович, вероятно для большей убедительности, подчеркнул.
Понятно, что боялся он только за детей и внуков: ведь совсем недавно Борис Карлович Пуго "застрелил жену, дважды выстрелил себе в голову, положил пистолет на прикроватную тумбочку с деньгами Партии, лёг на кровать и умер...."
Далее написано: «Прости меня, Зойчик, детки, внученьки. Позаботьтесь, пожалуйста, о семье, особенно вдове. Никто здесь не виноват. Виноват я, что подписал бумагу по поводу охраны этих секретарей. Больше моей вины перед Вами, Михаил Сергеевич, нет. Служил я честно и преданно. 5.15 мин. 26 августа. Кручина».
После проведенного осмотра тела и места происшествия следственная экспертиза, естественно, пришла к заключению, что Н. Кручина никаким насильственным физическим воздействиям до смерти не подвергался. При обыске квартиры было установлено также, что никаких бумаг он не уничтожал, не сжигал и т. д. Все документы, относившиеся к секретам Партии, в том числе и финансовым, находились в квартире (!!!).
P.S. Биография:
Родился 14 мая 1928 года в селе Новопокровке Каменского округа Сибирского края ныне Алтайского края.
В 1949 году вступил в ВКП(б)/КПСС. С 1952 года на комсомольской работе. В 1952-1954 годах - первый секретарь Новочеркасского горкома ВЛКСМ Ростовской области. В 1953 году окончил Азово-Черноморский сельскохозяйственный институт. В 1954-1957 годах - второй, первый секретарь Каменского обкома ВЛКСМ. В 1957-1959 годах - первый секретарь Смоленского обкома ВЛКСМ.
В 1959-1962 годах - заведующий отделом ЦК ВЛКСМ по работе среди сельской молодежи. В 1962-1963 годах - инструктор Сельскохозяйственного отдела ЦК КПСС.
В 1963-1965 годах - секретарь Целинного крайкома Компартии Казахстана.
С ноября 1963 по апрель 1978 года - первый секретарь Целиноградского обкома Компартии Казахстана.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 декабря 1973 года за большие успехи, достигнутые во Всесоюзном социалистическом соревновании, и проявленную трудовую доблесть в выполнении принятых обязательств по увеличению производства и продажи государству зерна и других продуктов земледелия в 1973 году Кручине Николаю Ефимовичу присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот».
В 1978-1983 годах - первый заместитель заведующего Сельскохозяйственным отделом - Отделом сельского хозяйства и пищевой промышленности ЦК КПСС.
С сентября 1983 по 26 августа 1991 года - Управляющий делами ЦК КПСС.
Член Центральной Ревизионной комиссии КПСС в 1966-1971 годах.
Кандидат в члены ЦК КПСС в 1971-1976 годах.
Член ЦК КПСС в 1976-1991 годах.
Награжден 2 орденами Ленина, орденом Трудового Красного Знамени, 2 орденами «Знак Почета», медалями.
Кручина Николай Ефимович – первый секретарь Целиноградского обкома Компартии Казахстана.
Родился 14 мая 1928 года в селе Новопокровка Каменского округа Сибирского края (ныне Алтайского края). Русский.
В 1949 году вступил в ВКП(б)/КПСС. С 1952 года – на комсомольской работе. В 1952-1954 годах – первый секретарь Новочеркасского горкома ВЛКСМ Ростовской области. В 1953 году окончил Азово-Черноморский сельскохозяйственный институт.
В 1954-1957 годах – второй, первый секретарь Каменского обкома ВЛКСМ. В 1957-1959 годах – первый секретарь Смоленского обкома ВЛКСМ.
В 1959-1962 годах – заведующий отделом ЦК ВЛКСМ по работе среди сельской молодежи. В 1962-1963 годах – инструктор Сельскохозяйственного отдела ЦК КПСС.
В 1963 году направлен на партийную работу в Казахскую ССР (ныне - Республика Казахстан). В 1963-1965 годах – секретарь Целинного крайкома Компартии Казахстана. С ноября 1963 по апрель 1978 года – первый секретарь Целиноградского обкома Компартии Казахстана.
В те годы Целиноградская областная партийная организация (ныне - Акмолинская область) под его руководством разработала комплекс мероприятий, призванных обеспечить подъем сельскохозяйственного производства на базе достижений науки. Это, прежде всего, внедрение целинной системы земледелия, выработанной учеными Всесоюзного научно-исследовательского института зернового хозяйства, созданного в начале освоения целины в поселке Шортанды Целиноградской области. Эта система была рекомендована к внедрению выездной сессией Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук имени В.И. Ленина, которая состоялась в Целинограде в начале 1966 года. Понимая, что внедрение научной системы земледелия – нелегкая задача, обком партии провел ряд организационных мероприятий. Вопросы повышения культуры земледелия, его интенсификации рассматривались на пленумах партийных комитетов, собраниях партийного и хозяйственного активов, совещаниях специалистов и тружеников сельского хозяйства области. Уже в 1966 году в Целиноградской области вырастили свыше 173 миллионов пудов зерна при в 130 миллионов пудов. Новым этапом в развитии зернового хозяйства области явилась девятая пятилетка, валовой сбор зерна достиг 13,498 миллионов тонн. Так, в 1972 году, в исключительно трудной обстановке, когда холодное лето задержало созревание хлебов, а дни уборочной страды сопровождались дождями, сильными ветрами, урожай был убран сполна – на элеваторы и хлебоприемные пункты области поступило 116 миллионов пудов зерна. В 1973 году было собрано 132 миллионов пудов зерна.
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 декабря 1973 года за большие успехи, достигнутые во Всесоюзном социалистическом соревновании, и проявленную трудовую доблесть в выполнении принятых обязательств по увеличению производства и продажи государству зерна и других продуктов земледелия в 1973 году Кручине Николаю Ефимовичу присвоено звание Героя Социалистического Труда с вручением ордена Ленина и золотой медали «Серп и Молот».
В 1978-1983 годах – первый заместитель заведующего Сельскохозяйственным отделом (с апреля 1983 года – Отделом сельского хозяйства и пищевой промышленности) ЦК КПСС.
Член ЦК КПСС (с 1976 года), кандидат в члены ЦК КПСС (1971-1976). Член Центральной Ревизионной комиссии КПСС (1966-1971). Депутат Верховного Совета СССР 7-го - 11-го созывов (1966-1989). Народный депутат СССР (с 1989 года).
Трагически погиб (покончил жизнь самоубийством) 26 августа 1991 года. Похоронен в Москве на Троекуровском кладбище.
Член КПСС с 1949 года. В 1953 году окончил Азово-Черноморский сельскохозяйственный институт. С 1965 первый секретарь Целиноградского обкома КП Казахстана. С 1978 года работал в аппарате ЦК КПСС. С 1983 года - управляющий делами ЦК КПСС. В его ведении находилась информация по хозяйственной деятельности Партии, включая размещение денежных средств в западных банках.
Член ЦРК КПСС с 1966. Член ЦК КПСС с 1976 (канд. с 1971). Депутат Верховного совета СССР в 1966–1989. Народный депутат СССР с 1989.
Свою встречу с ним 23 августа, при закрытии комплекса зданий ЦК КПСС, описал в своих воспоминаниях Евгений Савостьянов.
26 августа 1991 года, вскоре после августовского переворота, Кручина при неясных обстоятельствах выпал с балкона своей квартиры (недалеко от Арбата) на пятом этаже и разбился насмерть.
Близкий тогда к нему Виктор Мироненко спустя годы говорил: «его то ли из окна выбросили, то ли он сам выбросился», и утверждал, что «у партии тогда на счетах было $10 миллиардов».
Стоит отметить, что спустя сорок дней подобным образом покончил с собой его предшественник по должности управляющего делами ЦК КПСС 81-летний Г. Павлов.
Похоронен на Троекуровском кладбище.
Они судили себя сами
Нет ничего удивительного в том, что последовавшие друг за другом самоубийства Б. Пуго, Н. Кручины и С. Ахромеева вызвали много толков. Эти люди занимали очень высокие посты, и, сознавая их причастность ко многим государственным тайнам, общество не могло не задаваться вопросом - на самом ли деле эти трое по собственной воле ушли из жизни в столь драматические для страны дни, не "помог" ли им кто-то, кому они были бы опасны в качестве свидетелей? Дать на этот вопрос однозначный ответ было долгом следствия.
"Я не заговорщик, но я трус..."
Из показаний Зои Ивановны Кручины:
- ...В пятницу, 23 августа, муж вернулся со службы примерно в 18.45. Я спросила его: "Почему так рано?" Он ответил: "Я уже отработал..."
Забот у Николая Ефимовича Кручины, управляющего делами ЦК КПСС, всегда хватало. Хозяйство, вверенное ему, было огромным и отличалось отменным качеством. Партии принадлежали лучшие в стране административные здания, общественно-политические центры, издательства, типографии, архивы, учебные заведения, гостиницы, санатории, больницы, специальные базы промышленных и продовольственных товаров, секции магазинов, различные производства, среди которых был даже аффинажный завод, на котором изготовлялись золотые кольца и прочие драгоценности... Приученные к хорошей жизни в Отечестве, представители партийной элиты и за рубежом желали чувствовать себя не хуже, а потому, отправляясь за кордон на отдых или в командировку, казны не щадили. Короче, "остров коммунизма", завхозом которого был Николай Ефимович, требовал немалых расходов на содержание.
В безмятежные доперестроечные времена миллионы рядовых партийцев исправно платили взносы, 114 партийных издательств и 81 типография безотказно передавали ЦК всю огромную прибыль, и, что самое главное, не существовало четкой границы между партийными и государственными финансами, а потому предшественникам Н. Кручины не надо было ломать голову над тем, где бы раздобыть деньжат. Ему же досталась другая доля.
Перестройка сильно проредила партийные ряды, газеты и журналы взбунтовались,- число данников ЦК неуклонно сокращалось, зато все больше появлялось людей, которые во всеуслышание подвергали сомнению десятилетиями внедрявшуюся в общественное сознание мысль о том, что "народ и партия едины". Дело дошло до невиданного и неслыханного: от партии потребовали финансового отчета. Николай, Ефимович Кручина стал первым в истории управделами ЦК, которому пришлось держать публичный ответ о доходах и расходах КПСС.
Конечно, он волен был как угодно дозировать количество правды в этом ответе, поскольку у общества еще не было возможности его проверить, но сам факт открытого вмешательства "посторонних" в самую интимную сферу деятельности ЦК говорил о том, что в прежнем комфортном режиме партии уже не жить.
В ведомстве Кручины не было людей, которые знали, как можно жить по-другому, и поэтому было решено привлечь специалистов из "боевого отряда партии" - КГБ. Так у Николая Ефимовича появились новые подчиненные - офицеры разведки, отлично разбирающиеся в хитростях западной экономики. В их задачу входила координация экономической деятельности хозяйственных структур партии в изменившихся условиях. Проще же говоря, они должны были научить партию быстро делать большие деньги и надежно их прятать.
Уроки пошли впрок. Партия стремительно обезличивала свои миллиарды при посредстве специально создаваемых фондов, предприятий, банков, зашифровывала заграничные счета, формировала институт "доверенных лиц", этаких карманных миллионеров при ЦК. Все это гарантировало стабильный и анонимный доход в условиях самых экстремальных, вплоть до жизнедеятельности в эмиграции или подполье. Словом, у Николая Ефимовича Кручины были все основания быть довольным результатами работы.
Но с треском провалившийся путч нанес сокрушительный удар по КПСС. Кучка верных сынов партии- гэкачепистов - оказалась для нее опаснее, чем все демократы, вместе взятые. Ситуация изменилась с гибельной быстротой - все то, что вчера еще в секретных партийных отчетах скромно именовалось "коммерческой деятельностью", приобрело ярко выраженный криминальный характер и могло расцениваться уже как контрабандное перемещение валютных ценностей через государственную границу (ст. 78 УК РСФСР), нарушение правил о валютных операциях (ст. 88) и умышленное использование служебного положения в конкретных целях, что вызвало тяжкие последствия для государственных и общественных интересов (ст. 170 часть 2).
По свидетельству известного историка, члена ЦК КПСС Роя Медведева, Горбачев заблаговременно предупредил Кручину о своей отставке с поста Генерального секретаря и попросил привести в порядок трудовые книжки работников партаппарата, а также выдать им зарплату. Эта просьба осталась невыполненной. Слова "я уже отработал" относились не просто к конкретному дню 23 августа 1991 года,- они подводили черту под всей жизнью.
Из показаний Евланова, офицера охраны КГБ:
- ...В воскресенье, 25 августа, Кручина возвратился домой в 21.30. Обычно он человек приветливый, всегда здоровается. В этот раз был какой-то чудной.
Я находился у входа в дом, на улице, когда подъехала его машина. Он вышел из машины, не поздоровался, ни на что не реагировал, поднялся к себе. Чувствовалось, что он чем-то расстроен. С утра вышел один человек, а возвратился совсем другой...
В тот последний свой вечер Николай Ефимович никуда из дома не отлучался, и никто, кроме старшего сына, Сергея Николаевича, его не посещал. В полночь дежурный офицер охраны как всегда закрыл дверь в дом.
Из показаний 3. И. Кручины:
- ...После 22 часов он велел мне идти спать, а сам собирался еще поработать. Около 22.30 прилег на диван в своем кабинете и уснул. Я пошла к себе. Однако заснуть мне не удалось, т. к. на душе было неспокойно. Я не спала практически всю ночь. В 4.30 я посмотрела на часы и мгновенно уснула. Проснулась я от сильного стука в дверь. Когда я вышла из спальни, меня встретил сын Сергей и работники милиции.
Из показаний Евланова:
- ...В 5.25, находясь внутри здания, я услышал сильный хлопок снаружи. Впечатление было такое, как будто бросили взрывпакет. Выйдя на улицу, я увидел лежащего на земле лицом вниз мужчину... Немного поодаль валялся сложенный лист бумаги...
Это была одна из двух оставленных Николаем Ефимовичем записок: "Я не заговорщик, но я трус. Сообщите, пожалуйста, об этом советскому народу. Н. Кручина".
Вторую записку нашли в квартире: "Я не преступник и заговорщик, мне это подло и мерзко со стороны зачинщиков и предателей. Но я трус. (Эта фраза подчеркнута.- Прим. авт.)
Прости меня Зойчик детки внученьки. (Без запятых.- Прим. авт.)
Позаботьтесь, пожалуйста, о семье, особенно вдове.
Никто здесь не виноват. Виноват я, что подписал бумагу по поводу охраны этих секретарей. (Имеются в виду члены ГКЧП.- Прим. авт.) Больше моей вины перед Вами, Михаил Сергеевич, нет. Служил я честно и преданно.
5.15 мин. 26 августа. Кручина".
Следственная бригада, работавшая на месте происшествия, установила, что перед смертью Н. Кручина не подвергался физическому насилию и не уничтожал каких-либо бумаг. В квартире в целости и сохранности находились документы, проливающие свет на многие секреты ЦК, в том числе и финансовые. Это досье положило начало большой следственной работе по выделенному в отдельное производство делу о деньгах партии. И, пожалуй, только когда оно завершится, станет окончательно ясно, что за страх - перед кем или перед чем? - заставил последнего управляющего делами ЦК КПСС Н. Е. Кручину выброситься с балкона своей квартиры ранним утром.
"Я боролся до конца"
До 19 августа 1991 года судьба была более чем благосклонна к Сергею Федоровичу Ахромееву. Он остался жив, провоевав с 1941-го по 1945-й на самых смертоносных фронтах Великой Отечественной - Ленинградском, Сталинградском, Южном, 4-м Украинском. После войны уверенно одолел крутой подъем воинской карьеры до ее маршальского пика. И, выйдя в отставку, не затерялся в пенсионерской теми,- остался у дел и на виду, заняв по просьбе президента Горбачева пост его советника.
Судьбе было угодно, чтобы жизненный путь маршала Ахромеева пролегал только вперед и вверх и закончился бы с почетом, но 19 августа маршал воспротивился судьбе: узнав о создании ГКЧП, он прервал отпуск, который проводил с женой и внучкой в Сочи, и прилетел в Москву. Сменив цивильный костюм на маршальский мундир, он отправился на место своей службы, в Кремль. Встретившие его сотрудницы А. Гречанная, Т. Рыжова, Т. Шереметьева отметили, что Сергей Федорович в хорошем настроении, бодр, даже весел.
20 августа Рыжова по.указанию Ахромеева печатала план мероприятий, связанных с введением чрезвычайного положения. В тот же день Ахромеев ездил в министерство обороны. Вечером на вопрос Рыжовой: "Как дела?" Сергей Федорович ответил: "Плохо",- и попросил принести ему раскладушку с бельем, поскольку хотел остаться ночевать в Кремле. На следующий день настроение его еще более ухудшилось. .22 августа Ахромеев направил личное письмо Горбачеву.
23 августа Сергей Федорович присутствовал на заседании Комитета Верховного Совета СССР по делам обороны и госбезопасности. Смирнова, стенографистка, рассказала следствию, что Ахромеев вел себя в этот день необычно: ранее он всегда выступал, был очень активен, а в этот раз все заседание просидел в одной позе, даже головы не повернул и не проронил ни единого слова.
Свидетель Загладин, советник Президента СССР, чей кабинет в Кремле был рядом с кабинетом Ахромеева, показал, что в тот день видел Сергея Федоровича в последний раз. Ахромеев, по его словам, был в очень подавленном, нервном состоянии. Руки его дрожали, лицо было темное. На вопрос Загладина, как он себя чувствует, ответил, что "переживает, много думает, даже ночевал в кабинете". Сказал также, что "было трудное заседание Комитета по обороне" и что "не знает, как все будет дальше". В рабочей тетради Ахромеева среди записей, сделанных на том заседании, есть и такая: "Кто организовал этот заговор - тот должен будет ответить".
Гречанная и Шереметьева, по долгу службы наиболее тесно общавшиеся с Ахромеевым, показали, что 23 августа Сергей Федорович писал какие-то бумаги, снимал с них копии и старался делать это так, чтобы входившие в кабинет не видели, что он пишет. Раньше такого с ним не было. Обе свидетельницы заявили следствию, что, наблюдая необычно подавленное состояние Ахромеева. допускали мысль о его возможном самоубийстве.
А для родных смерть Ахромеева стала не только огромным, но и неожиданным горем. Жена и дочери знали его как очень волевого жизнерадостного человека. Он никогда не выказывал перед ними ни страха, ни слабости. Таким и остался до конца.
Последнюю ночь он провел на даче с семьей дочери Натальи Сергеевны. Вот как она вспоминает об этом:
- ...Четыре вечера подряд я не могла с ним поговорить, так как он возвращался усталый, очень поздно, пил чай и ложился. Кроме того, мой отец был таким человеком, которому невозможно было задавать вопросы без его согласия на то.
В пятницу, 23 августа, накануне его смерти, я почувствовала, что он хочет поговорить.
Мы купили огромный арбуз и собрались за столом всей семьей. Я спросила у него: "Ты всегда утверждал, что государственный переворот невозможен. И вот он произошел, и твой министр обороны Язов причастен к нему. Как ты это объясняешь?" Он задумался и ответил: "Я до сих пор не понимаю, как он мог..."
На следующий день перед уходом он пообещал моей дочке, что после обеда поведет ее на качели...
По словам Натальи Сергеевны, 24 августа Ахромеев уехал на работу около 9 часов утра. Примерно в 9.35 она звонила, чтобы сообщить о возвращении матери из Сочи. Он разговаривал бодро, весело. Ничто не свидетельствовало о его намерении уйти из жизни...
Из материалов следствия:
...24 августа 1991 года в 21 час 50 мин. в служебном кабинете № 19 "а" в корпусе 1 Московского Кремля дежурным офицером охраны Коротеевым был обнаружен труп Маршала Советского Союза Ахромеева Сергея Федоровича (1923 года рождения), работавшего советником Президента СССР.
Труп находился в сидячем положении под подоконником окна кабинета. Спиной труп опирался на деревянную решетку, закрывающую батарею парового отопления. На трупе была надета форменная одежда Маршала Советского Союза. Повреждений на одежде не было. На шее трупа находилась скользящая, изготовленная из синтетического шпагата, сложенного вдвое, петля, охватывающая шею по всей окружности. Верхний конец шпагата был закреплен на ручке оконной рамы клеящей лентой типа "скотч". Каких-либо телесных повреждений на трупе, помимо связанных с повешением, не обнаружено.
Обстановка в кабинете на время осмотра нарушена не была, следов какой-либо борьбы не найдено.
На рабочем столе в кабинете обнаружены шесть записок, написанных от имени Ахромеева. Все записки рукописные.
В первой, от 24 августа, Ахромеев просит передать записки его семье, а также Маршалу Советского Союза С. Соколову. В письме на имя Соколова излагается просьба к нему и генералу армии Лобову помочь в похоронах и не оставить членов семьи в одиночестве в тяжкие для них дни. Письмо датировано 23 августа. В письме своей семье Ахромеев сообщает, что принял решение покончить жизнь самоубийством. Письмо написано 23 августа. В безадресной, датированной 24 августа, записке Ахромеев объясняет мотивы самоубийства: "Не могу жить, когда гибнет мое Отечество и уничтожается все, что считал смыслом моей жизни. Возраст и прошедшая моя жизнь дают мне право из жизни уйти. Я боролся до конца".
Записка, в которой Ахромеев просит уплатить долг в столовой и к которой подколота денежная купюра в 50 рублей, также от 24 августа.
И последняя записка: "Я плохой мастер готовить орудие самоубийства. Первая попытка (в 9.40) не удалась - порвался тросик. Собираюсь с силами все повторить вновь".
В пластмассовой урне под столом обнаружены куски синтетического шпагата, схожего с материалом петли.
Согласно заключению судебно-медицинской экспертизы от 25.08.91 г., признаков, которые могли бы свидетельствовать об убийстве Ахромеева путем удавления петлей, при исследовании трупа не обнаружено, как не обнаружено каких-либо телесных повреждений, помимо странгуляционной борозды. Установлено, что Ахромеев незадолго до смерти алкоголь не принимал. Почерковедческая экспертиза от 13.09.91 г. подтвердила, что все шесть записок, обнаруженные на столе в кабинете, написаны Ахромеевым...
Что и говорить, способ самоубийства маршал выбрал не маршальский. И. казалось, сама судьба воспротивилась этому выбору - первая попытка закончилась неудачей. Но маршал переупрямил судьбу, сладив себе петлю покрепче.
Вот вокруг злосчастной этой петли и заклубились сомнения да подозрения:
маршалы, мол, в случае чего не вешаются, а стреляются. Но у Ахромеева пистолета не было. Бывший его адъютант Кузьмичев, допрошенный в качестве свидетеля, показал, что после ухода в отставку маршал сдал личное оружие и все пистолеты, полученные в подарок за время долгой воинской службы. Это показание документально подтверждено.
18 октября 1991 года следствием была получена из секретариата Президента СССР ксерокопия письма С. Ф. Ахромеева М. С. Горбачеву. Оно написано от руки, и четкость каллиграфии в нем под стать солдатской прямоте стиля.
"Президенту СССР товарищу М. С. Горбачеву
Докладываю о степени моего участия в преступных действиях так называемого "Государственного Комитета по чрезвычайному положению" (Янаев Г. И., Язов Д. Т. и другие).
6 августа с. г. по Вашему разрешению я убыл в очередной отпуск в военный санаторий г. Сочи, где находился до 19 августа. До отъезда в санаторий и в санатории до утра 19 августа мне ничего не было известно о подготовке заговора. Никто, даже намеком, мне не говорил о его организации и организаторах, то есть в его подготовке и осуществлении я никак не участвовал.
Утром 19 августа, услышав по телевидению документы указанного "Комитета"; я самостоятельно принял решение лететь в Москву, куда и прибыл примерно в 4 часа дня на рейсовом самолете. В 6 часов прибыл в Кремль на свое рабочее место. В 8 часов вечер я встретился с Янаевым Г. И. Сказал ему, что согласен с программой, изложенной "Комитетом" в его обращении к народу, и предложил ему начать работу с ним в качестве советника и. о. Президента СССР. Янаев Г. И. согласился с этим, но, сославшись на занятость, определил время следующей встречи примерно в 12 часов 20 августа. Он сказал, что у "Комитета" не организована информация об обстановке и хорошо, если бы я занялся этим. Утром 20 августа я встретился с Баклановым О. Д., который получил такое же поручение. Решили работать по этому вопросу совместно.
В середине дня Бакланов О. Д. и я собрали рабочую группу из представителей ведомств и организовали сбор и анализ обстановки. Практически эта рабочая группа подготовила два доклада: к 9 вечера 20 августа и к утру 21 августа, которые были рассмотрены на заседании "Комитета".
Кроме того, 21 августа я работал над подготовкой доклада Янаеву Г. И. на Президиуме Верховного Совета СССР. Вечером 20 августа и утром 21 августа я участвовал в заседаниях "Комитета", точнее той его части, которая велась в присутствии приглашенных.
Такова работа, в которой я участвовал 20 и 21 августа с.г.
Кроме того, 20 августа, примерно в 3 часа дня, я встречался в министерстве обороны с Язовым Д. Т. по его просьбе. Он сказал, что обстановка осложняется, и выразил сомнение в успехе задуманного. После беседы он попросил пройти с ним вместе к заместителю министра обороны генералу Ачалову В. А., где шла работа над планом захвата здания Верховного Совета РСФСР. Он заслушал Ачалова В. А. в течение трех минут только о составе войск и сроках действий. Я никому никаких вопросов не задавал.
Почему я приехал в Москву по своей инициативе - никто меня из Сочи не вызывал - и начал работать в "Комитете"? Ведь я был уверен, что эта авантюра потерпит поражение, а приехав в Москву, еще раз убедился в этом.
Дело в том, что начиная с 1990 года я был убежден, как убежден и сегодня, что наша страна идет к гибели. Вскоре она окажется расчлененной. Я искал способ громко заявить об этом. Посчитал, что мое участие в обеспечении работы "Комитета" и последующее, связанное с этим, разбирательство даст мне возможность прямо сказать об этом. Звучит, наверное, неубедительно и наивно, но это так. Никаких корыстных мотивов в этом моем решении не было.
Мне понятно, что, как Маршал Советского Союза, я нарушил Военную Присягу и совершил воинское преступление. Не меньшее преступление мной совершено и как советником Президента СССР.
Маршал предпочел сам себе быть следователем и судьей. И суд его оказался беспощадным. Маршал обрек себя на страшую, особенно для военного человека смерть - ведь издавна в армии петлей карали лишь изменников да шпионов...
Николай Ефимович Кручина погиб в ночь с 25 на 26 августа 1991 года. Он выбрал третий путь свести счеты с жизнью - выбросился из окна. Свое самоубийство он совершил ночью: жена и сынишка спокойно спали в своих постелях. В шесть утра его тело нашли под окнами квартиры.
Жена была потрясена, когда в дверь позвонили и сообщили о страшной находке: когда она уходила спать, Кручина сидел за письменным столом в своем кабинете и работал. Он вообще почти не спал в последнее время. Осмотр кабинета и места происшествия проводила милиция. Поскольку Николай Кручина отвечал за партийные финансы, то дело о его неожиданной кончине было взято под особый контроль. Об этом в своей статье писал Рой Медведев:
Обыск проводила бригада криминалистов под руководством трех следователей по особо важным делам из Прокуратуры СССР и в присутствии прокурора Ленинского района Москвы. Однако никаких следов пребывания в квартире Н. Кручины посторонних лиц не было обнаружено. Не было здесь и следов уничтожения каких-либо бумаг или документов. Напротив, стало ясно, что после 19 августа Николай Ефимович перенес к себе на квартиру многие из бумаг, которые должны были храниться в служебных сейфах на Старой площади. Но все эти папки с бумагами были в порядке, с соответствующими надписями на обложках и с подлинными подписями самых высоких лиц. Эти материалы были изъяты с составлением соответствующих протоколов.
В меньшем порядке был кабинет Н. Кручины в ЦК КПСС. Еще вечером 23 августа вернувшийся из Фороса М. Горбачев велел Кручине привести в порядок все дела, и в частности немедленно выплатить заработную плату работникам партийного аппарата за два-три месяца и выдать им трудовые книжки. Но Кручина не смог этого сделать, так как в тот же вечер большое шестиэтажное здание Управления делами в комплексе зданий ЦК КПСС на Старой площади было захвачено «демократами». Еще 25 августа в этих зданиях проводились экскурсии для советских и западных корреспондентов. Им показали и кабинет Н. Е. Кручины. При этом журналистка из еженедельника «Союз» Ирина Краснопольская уселась в кресло управляющего делами и потребовала от сопровождавшего ее фотокорреспондента запечатлеть этот момент. Журналистка покопалась и в ящиках письменного стола Н. Кручины, перелистала его календарь с пометками, осмотрела комнату отдыха. Даже работники комендатуры здания, сопровождавшие экскурсантов, были шокированы.
После самоубийства Н. Кручины его кабинет, да и все другие главные кабинеты в ЦК КПСС были опечатаны, в том числе и кабинет ушедшего в отставку генерального секретаря ЦК КПСС - знаменитый кабинет №… на пятом этаже главного здания ЦК.
За следствием по делу о смерти Кручины внимательно следила вся тогдашняя пресса. 5 сентября в «Комсомольской правде» Сергей Плужников сообщал:
Да простят нас родные и близкие Николая Ефимовича Кручины, но мы вынуждены еще. раз обратиться к обстоятельствам его ухода из жизни.
Как мы уже сообщали, управляющий делами ЦК КПСС Н. Е. Кручина в пять часов утра выбросился с балкона своей квартиры. В ту ночь с 25 на 26 августа вместе с Николаем Ефимовичем в квартире находились жена и младший сын, и они не могли не услышать даже сквозь сон шум борьбы или крики. Есть ряд других веских причин, позволяющих уже сейчас утверждать специалистам из прокуратуры Ленинского района Москвы, что это было действительно самоубийство.
Как выяснилось, Николай Ефимович оставил две посмертные записки. Одна из них была найдена сразу - на журнальном столике в холле квартиры. Другая, более подробная, находилась при умершем. Смысл двух записок трагичен и сводится к одному: «…Я не предатель и не заговорщик… я трус». Николай Ефимович написал, что совесть его чиста, и просил сообщить это народу, добавляя: «виноват лишь в том, что подписал распоряжение об охране этих секретарей» (видимо, имелись в виду члены ГКЧП). Мог ли лгать человек сам себе перед смертью?
Обыск квартиры управляющего делами ЦК КПСС проводили три следователя по особо важным делам Прокуратуры СССР в присутствии прокурора Ленинского района Н. Попова. Следов уничтожения каких-либо бумаг не обнаружили. Следователи изъяли ряд документов. Даже названия, а тем более подписи под ними свидетельствовали об особой важности этих материалов.
Досье Кручины, которое касалось и коммерческой деятельности партии за последние годы, находится сейчас в Прокуратуре СССР. Прокурор Н. Попов отказался говорить о содержании документов, ссылаясь на какое-то незаконченное следствие, и справедливо заметил, что заниматься досье не входит в его компетенцию. Мы разыскали одного из следователей, проводивших обыск. Он отказался что-либо сообщить о досье, не сопроводив свой отказ даже дежурным высказыванием: «ведется следствие».
А ведется ли это следствие? Из хорошо информированных источников в МВД СССР мы узнали, что управление БХСС никогда не вмешивалось в коммерческую деятельность КПСС. До последнего времени действовало телефонное «табу». И если случайно всплывали отдельные криминальные факты, на них мало обращали внимания или - можно сказать жестче - скрывали, и они никогда не служили поводом для возбуждения уголовных дел против партийных бонз. Так, например, было с фактами незаконного присвоения крупных сумм командировочной валюты членами партаппарата и правительства Эстонии в прошлом (1998) году.
Словом, сейчас нет гарантий, что в связи с огромной занятостью следователей делом ГКЧП и «перетрубацией» в Прокуратуре СССР досье Кручины не затеряется в ворохе оперативных материалов.
И ведь как в воду смотрел корреспондент Плужников! Скоро дело Кручины было изъято у милиции и передано на особый учет в КГБ, там оно благополучно было закрыто «вследствие отсутствия состава преступления».
А между тем смерть Кручины для другого следствия - по делу ГКЧП - случилась очень не вовремя. Как раз в те дни из-за найденных документов был арестован очень влиятельный в КПСС человек - Олег Шенин - секретарь ЦК КПСС, который курировал при М. Горбачеве партийную работу в армии и КГБ. Он тоже был среди заговорщиков. И именно Кручина должен был стать для него смертельной удавкой, потому что планировалось устроить очную ставку Шенина и Кручины. Увы! Накануне этой очной ставки Кручина совершил свой полет. Шенин просидел год в Лефортово, но ни слова не сказал. Уличить его тоже никто не смог: Кручина пребывал на том свете, среди организаторов ГКЧП Шенин не числился, вредных документов или распоряжений не подписывал. А когда наконец-то решили допросить Валентина Фалина, бывшего секретаря ЦК КПСС, вдруг выяснилось, что он уже в Германии, а в сейфе, где должны были храниться уличающие документы, стоит початая бутылка армянского коньяка… И ни единой бумаги…
Правда, со следствием охотно сотрудничал полковник Первого главного управления КГБ Леонид Веселовский. Он даже сообщил, что есть одна особая бумага, которую подписывают все, кто связан с особыми тайнами КПСС, и выглядит она так:
Я, член КПСС с… года, партийный билет №…, настоящим подтверждаю сознательное и добровольное решение стать доверенным лицом партии и выполнять доверенные мне партией задания на любом посту и в любой обстановке, не раскрывая своей принадлежности к институту доверенных лиц. Обязуюсь хранить и бережно использовать в интересах партии доверенные мне финансовые и материальные средства, возврат которых гарантирую по первому же ее требованию. Все заработанные мною в результате экономической деятельности на фонды партии средства признаю ее собственностью, гарантирую их передачу в любое время и в любом месте. Обязуюсь соблюдать строгую конфиденциальность доверенных мне сведений и выполнять поручения партии, передаваемые мне через уполномоченных на то лиц.
Подпись члена КПСС_
Подпись лица, принявшего обязательство_
Веселовский честно признался:
В ноябре 1990 года по просьбе руководства ЦК КПСС (Ивашко и Кручина) решением руководства ведомства (Крючков и Бобков) я был переведен из ПГУ на работу в УД ЦК КПСС… Кручина считал, что такой серьезный вопрос, как организация экономической деятельности, можно было поручить только сотрудникам ведомства, в честности которых он никогда не сомневался. Была достигнута договоренность о периодическом информировании Бобкова о моей деятельности в УД ЦК КПСС….
Денежные ресурсы, отраженные в финансовых документах, открыто могут быть инвестированы только в общественные, социальные или благотворительные фонды, что затруднит их конфискацию в будущем. Речь идет о создании в одной из капиталистических стран с щадящим налоговым законодательством, например в Швейцарии, акционерного общества… Затем немедленное создание СП на территории Советского Союза…
Особым расположением в руководстве партии пользовался Научно-промышленный союз Вольского и его концерн «Симако». Они получали крупные финансовые дотации, проводили через ВПК конвертацию рублей на валюту по курсу 1,8 рубля за доллар. Здесь активную помощь НПС и «Симако» оказывал премьер Павлов. В УД поступали сигналы об участии «Симако» в торговле крупными партиями вооружения, военного снаряжения, других сомнительных операциях, о чем я докладывал Грушко и Крючкову. Но никаких мер не принималось.
Никаких документов, подтверждающих слова Веселовского, не существовало, а у мертвого Кручины уже ничего спросить было нельзя.
Но полет Кручины с пятого этажа многоквартирного дома был лишь первым полетом. Следом за Кручиной такое же самоубийство совершил и его предшественник Г. С. Павлов.
Пенсионер ЦК КПСС
Георгию Павлову было восемьдесят лет. В тот день, в воскресенье 6 октября 1991 года, он повторил полет Николая Ефимовича. Рассказывают, что старенький Павлов сидел и смотрел телевизор, потом вдруг ни слова не говоря встал и ушел в свой кабинет. Так бывало всегда, когда он собирался поработать. Но когда буквально пару минут спустя жена заглянула в кабинет, мужа там не было. Окно было открыто настежь. А под окном на ковре аккуратно стояли тапочки пенсионера. На рабочем столе лежала записка, содержащая всего два слова: «Только кремация!» Бывший управляющий делами лежал внизу, под окном, на улице. Он был мертв.
Считают, что Павлов тоже боялся допросов и решился на такой шаг, чтобы скрыть партийные секреты, касающиеся пресловутого золота партии: коды и номера счетов в зарубежных банках, имена людей, посвященных в страшную тайну.
На Павлове череда самоубийств не завершилась. Эстафету принял относительно молодой и «растущий», как принято в этих кругах говорить, работник ЦК КПСС Дмитрий Лисоволик.
Смерть Дмитрия Лисоволика
Дмитрий Лисоволик 17 октября 1991 года выбросился с балкона двенадцатого этажа. В этот день Лисоволики принимали гостей. Был включен телевизор, звучали какие-то шутки, музыка. Лисоволик вышел на балкон. И по рассказам жены все остальное происходило точно в кошмаре: она вместе с дочкой видела, как он зачем-то перегнулся через перила и стал падать. Минуту спустя его тело уже лежало на асфальте. На этот раз не было оставлено никакой записки, хотя милиция перевернула весь дом. Дело Лисоволика было закрыто по той же формулировке - «ввиду отсутствия состава преступления».
Как раз в эти дни в Лефортово пытались выжать информацию из Шейна и иже с ним. И как только следствие доходило до «горячего» материала, лишали себя жизни: травились, стрелялись, резали вены, вешались или выбрасывались из окон - все новые и новые жертвы. Всего с конца августа по октябрь 1991 года в СССР произошло 1746 смертей лиц, причастных к финансовой деятельности КПСС.
А следом за партийцами из окон стали выпадать и простые граждане. Причем один из самоубийц того времени, тринадцатилетний ребенок, оставил такую посмертную записку: «Не хочу жить в СССР». Началось с верхов, дошло до низов, началось со взрослых, дошло до детей… Что ж это было, господи?
Ну, со взрослыми и «генералами», там все проще. Все они посещали одно и то же медицинское заведение, где под видом обследования или иной процедуры несложно ввести человека в транс и применить быстрое кодирование.
Постгипнотические установки
Как видите, вложить в наш мозг программу на убийство или на ликвидацию самого себя не так уж и сложно. Нужен всего лишь хороший гипнотизер. Он способен как внедрить глубоко в сознание код, так и провести легкое постгипнотическое внушение.
Эти постгипнотические установки при гипнозе используются очень часто. Врачи-психотерапевты и другие специалисты видят в постгипнотических приказах хорошее средство для лечения своих пациентов. Это особенно эффективно при таких заболеваниях, как маниакальное поведение, разного типа органические повреждения, внушенные заболевания, а также для психической стабилизации.
Даются постгипнотические внушения и для сокращения времени при вхождении в гипносон.
Увы, такие установки даются не только в медицинских целях! Может быть, нашим «летающим генералам» и была дана условная команда: услышишь кодовое слово - необходимо с собой покончить. Почувствуешь, что следственные органы будут интересоваться четко обозначенными вопросами (например, где находятся деньги, или же фактами из жизни определенных людей, определенными документами и т. д.), - выбирай смерть. Ведь кроме смерти нет ничего другого: предашь - умрешь, но мучительным способом. А целевое внушение дает быструю смерть, неодолимое желание разрубить разом проклятый узел. Никакой боли, никакого страха. «Летающие» генералы, полковники и майоры выбирали именно такой путь. Ну, а те, кто устоял перед гипнозом или не успел получить «санобработку», - тех убивали по-простому, при помощи банды уголовников, может быть, тоже закодированных на убийство и самоликвидацию. Об этом мы никогда так и не узнаем.
Но почему, почему спустя десять лет началась новая серия самоубийств? Ведь видимой причины - политического события - не было, и в игру вступили не пенсионеры или близкие ко второй половине жизни граждане, а дети?
Кстовские события можно рассматривать как эксперимент. Эксперимент по быстрой и качественной обработке выборочной группы населения, в данном случае - детей. Кстовский убийца проводил безжалостный, но необходимый для него опыт.
Какое целевое внушение мог дать кстовский убийца? Внушение, что жизнь отвратительна, а ирреальный мир прекрасен. Что смерти нет, но войти в замечательную новую жизнь можно только… да, именно таким способом. Вот почему на лицах мертвых детей блуждала улыбка, и только самые сильные и недоверчивые, очевидно, пытались сопротивляться. Конечно, своими, детскими способами.
Большинство жителей города Кстова убеждены: в их городе работал маньяк, которому просто нравилось убивать детей, маньяк-гипнотизер, приказавший им покончить с собой. Ну а что если это не маньяк? Зачем - тогда? Дети - послушное тесто. Подчинив детей, можно подчинить будущее. Иными словами - победить время. Но для работы «по-серьезному» нужны не дети, нужны взрослые люди. Если дети - будущее, так взрослые - это настоящее.
Часть вторая
ЗАБЫТЬ ВСЕ
Дорогая моя отрава
Кроме гипнотического управления существует и более простой, но варварский метод - психотропное воздействие. В переводе на русский язык это означает сочетание гипноза с использованием различных препаратов, стирающих выборочно часть памяти. Зачем так сложно? Ведь гипноз работает. Дело в том, что на каждого гипнотизера есть другой гипнотизер, классом повыше. То, что было спрятано в заблокированном участке памяти, можно нередко восстановить. Поэтому гораздо проще стереть изобличающую информацию и сделать из человека беспамятного раба.
Опыты по уничтожению памяти - явление далеко не новое. И характерное не только для России. Увы! Этим способом пользовались в разных странах, лишая памяти тех, кто мог нанести какой-то вред. То, что этим занимались и у нас, - не секрет. Причем занимались не криминальные структуры, а государственные, и происходило это еще в те времена, когда в стране существовала мощная сеть учреждений военно-промышленного комплекса. Именно из сотрудников этих учреждений делали послушных исполнителей «спецзаказов», которые никогда и ни при каких обстоятельствах никому и ничего не расскажут. И не потому, что будут хранить тайну, несмотря на пытки, а просто потому, что тайны этой не помнят. Их можно изрезать на кусочки, испробовать самые ужасающие средства устрашения, но толку от пыток - полный ноль. Человек попросту не может рассказать того, чего от него добиваются. Интересно, обнаруженные в разных местах трупы со следами чудовищных пыток, которые идентифицировали как тела известных бизнесменов в настоящем и людей, имеющих отношение к тайнам ЦК КПСС в прошлом, не из той ли категории?
Очень интересный след тянется за всеми этими темными и жестокими убийствами, а также непонятными самоубийствами, происходившими с 1991-го по 1994 год. Свои тайны ЦК умело хранить надежно. А что надежнее совершенно прозрачного и… пустого для желающих узнать секреты мозга? Одни умерли, другие убиты. Тайна умерла с ними.
Как можно заставить человека добровольно подвергнуться такому воздействию? Кто согласится потерять память? А кто вам сказал, что добровольно? Ведь это совсем несложно: обычная инъекция разработанного в НИИ препарата, например во время всеобщей вакцинации от гриппа или же вместо укола витаминов. И быстрая обработка, которой ни один человек, подвергшийся гипнозу, не вспомнит.
Интоксикация определенными «лекарствами» вызывает особую податливость гипнотическому воздействию. А некоторые исправления в мозгу можно делать и аппаратным методом, буквально выжигая лазером «опасные» области мозга. Вообще, с мозгом при таком отравлении можно делать все что угодно: уничтожить память, вживить чип, который позволит отслеживать передвижение «объекта», запрограммировать человека на самоуничтожение. Не нужно даже эффектных действий вроде полета из окна или повешения на ручке оконной рамы. Просто как день - внезапная остановка сердца. Тут уж любой врач зафиксирует инфаркт. Хотя причиной такого странного инфаркта будет не плохое сердце, а приказ из мозга - немедленно остановить сердечную деятельность.
Кто же может стоять за таким безобразием? Те, конечно, кто должен охранять некие тайны. А кто охраняет тайны? На этот вопрос вы вполне способны ответить и самостоятельно.
Один такой человек попал под подозрение журналистов, раскапывающих подобные тайны: его имя Алексей Веденкин. Он работал и в ЦК КПСС, и в КГБ, и некоторые факты из его биографии заставили работников пера призадуматься.
1990 год, сотрудник шестого отдела третьего главка КГБ СССР. Эти непонятные организации расшифровываются как военно-морская разведка КГБ СССР. Тогда Алексей руководил спецоперацией на черноморском объекте строгой секретности «Саки-4». В результате были схвачены несколько американских агентов. После столь успешного начинания молодого специалиста (Веденкину было двадцать пять лет) всесильный Крючков рекомендовал его Николаю Кручине в качестве доверенного лица.
Итак, получаем первого фигуранта - Кручина Н. Е, столь неудачно вылетевший в окно собственной квартиры. Веденкин был принят в 1990 году как специалист по вопросам безопасности и режима в системе Управления делами ЦК КПСС. Его близким другом становится не кто иной, как заместитель Кручины Валентин Лещинский, бывший управделами ЦК Белоруссии.
В августе 1991 года товарищ Веденкин оказывается… в рядах защитников Белого дома, о чем и Документ имеется:
«Настоящим удостоверяется, что т. Веденкин Алексей Иванович является представителем Управления делами администрации президента РСФСР и в соответствии с Указом президента РСФСР от 25 августа 1991 года № 90 осуществляет функции по руководству службой безопасности и является помощником коменданта зданий ЦК КПСС на Старой площади».
Как пишет Игорь Булатовский, товарищ Веденкин тут же формирует свою верную команду: начальник третьего главка КГБ СССР вице-адмирал Александр Жардецкий - советник в службе безопасности администрации президента; начальник шестого отдела того же главка капитан 1-го ранга Алексей Тараканов - руководитель оперотдела в новом подразделении; в это же подразделение переходят бывший руководитель разведки третьего главка Широков и сотрудник разведки Василевский (впоследствии министр безопасности Белоруссии), первый заместитель начальника девятого главного управления КГБ СССР генерал-майор Михаил Титков получает место заместителя товарища Веденкина. А начальником над самим Веденкиным становится Валентин Лещинский, теперь его должность именуется так: руководитель распределительной комиссии по передаче партийного имущества на баланс администрации президента России. Когда погибает Кручина, товарища Веденкина всего один раз вызывают на допрос и больше не трогают.
Зато сам Веденкин занимается делом Кручины со стороны Кремля. Он возглавляет комиссию, которая выезжает на место происшествия для того, чтобы опечатать и изъять документы Кручины. Его посылает домой к Кручине сам Колесников - комендант зданий ЦК, и не на словах посылает, а издав соответствующий документ. Вот этот документ:
По имеющимся сведениям, по месту жительства Н. Кручины в подвальном помещении в комнате № 21 (Плотников переулок, 13) имеются сейф и документы, представляющие интерес для работы оборонного сектора КГБ СССР, которые необходимо изъять и передать по назначению. Приказываю: выехать по указанному адресу для изъятия документов, аппаратов правительственной связи и иных ценностей, состоящих на балансе ЦК КПСС.
Документы, которые изъял товарищ Веденкин, не попадают в Генеральную прокуратуру. После посещения Веденкиным дома Кручины их больше никто не видит.
1992 год, июнь. Подразделение Веденкина расформировывается. Покидает свой пост и Лещинский. Вроде бы все по закону: Ельцин посчитал дальнейшее существование ведомства Веденкина ненужным и нежелательным. Булатовекий считает, что к этому моменту Веденкин свою функцию уже выполнил.
Сразу после этого Лещинский и Веденкин: один - в качестве управделами, второй - в качестве специалиста по безопасности - появляются в Кунцево, на брежневской даче, и с этого момента через Веденкина и Лещинского проходят какие-то невероятные денежные суммы. Задача у них простая - быстро и надежно передать бывшую собственность ЦК вновь организованным коммерческим структурам.
С ноября 1992 по сентябрь 1993 года Веденкин руководит солидной фирмой с многомиллионным оборотом и занимает должность в парламенте, а в дни мятежа становится заместителем министра обороны генерал-полковника Владислава Ачалова. Именно Веденкин во время обороны Белого дома (где укрылся Верховный Совет в 1993 году) снабжает защитников оружием, боеприпасами и продовольствием. Его же люди выносят из здания всю секретную документацию. Затем он исчезает из Белого дома совершенно бесследно и оказывается на Западе как член партии Жириновского. Проведя пару лет в эмиграции и наладив необходимые связи, Веденкин возвращается на родину.
Такая вот судьба, такая вот история. Если учесть, что «защитник Белого дома в 1991 году» имеет почетное звание бригаденфюрера СС, которое ему дали наследники Третьего Рейха, то явление занимательное. Кому как не ему можно было поручить устранение тех, кто может оказаться слишком разговорчивым? И кто как не молодой специалист КГБ СССР знал, как легко и просто провернуть это технически, создав впечатление, что убийства - это удавшиеся самоубийства? Какие средства он использовал - вопрос другой. Товарищ Веденкин не был исполнителем, он был руководителем.
А что же с теми, кто исполнял приказы? Они либо мертвы, либо никогда не вспомнят, что они делали или не делали в период с августа по октябрь 1991-го… Надеюсь, вы не забыли, сколько появилось «летающих» людей в это нестабильное время? А сколько граждан обратилось к докторам, жалуясь на внезапный и очень избирательный склероз, - этого никто вам не скажет. Такой статистики не существует.
Но к началу нового тысячелетия в нашей стране появилась особая категория людей. Они страдают даже и не избирательным склерозом, а самой настоящей ретроградной амнезией.
Лишенные прошлого
Я много и очень внимательно изучала текущую российскую прессу. Первый интерес у меня возник, когда на телеэкране появились истории людей, оказавшихся в институте Сербского, у всех был один и тот же диагноз - ретроградная амнезия или полное беспамятство. Это была передача «Жди меня». Но оказалось, что таковых людей гораздо больше, чем заточенных в стенах московского института психиатрии. И периодически рассказы о них появляются в местной прессе. Я искала такие истории и заносила их в свою картотеку. Оказалось, что не я одна интересуюсь этими историями. Интересовался ими и Павел Одинцов. А поскольку пресса, которую мы изучали, была одна и та же, то и истории оказались одними и теми же. Впрочем, кто бы вам их ни пересказал, суть историй от этого не меняется.
Было дело в Патрикеево
Весной 2000 года в патрикеевскую поселковую больницу поволжского региона был доставлен мужчина лет тридцати пяти, одетый в рабочую одежду не совсем по размеру. Больного привезла местный агроном, объезжающая деревни перед началом посевной кампании. На пригорочке, недалеко от шоссе, она увидела человека, сидящего прямо на земле и сжимающего ладонями голову. Агроном решила, что человеку плохо, и подошла к нему.
Чем могу вам помочь? - С этой фразы началась дальнейшая история.
На вопрос незнакомец только потряс головой.
Сердце прихватило? - спрашивала женщина. - Сильные боли? Тяжело дышать?
Мужчина смотрел на нее с отчаянием, а потом вдруг… заплакал.
Где я? Кто я? - произнес он роковые слова.
Агроном подумала, что нужно отвезти странного человека к специалистам. Так этот больной, обозначенный в медицинских документах больницы как «неизвестный», начал хождение по мукам. Сначала его осмотрел терапевт и сделал заключение, что отклонений с точки зрения физиологии не обнаружено. Разве что близорукость, да и то не в сильной степени. Никаких следов повреждений на теле, синяков, ссадин, ранений. Правда, больной в последнее время плохо питался, но с такими случаями в поселке сталкивались постоянно. Не было денег, ограбили, вот и не ел ничего, - так решили те, кто осматривал пациента. Непонятно только, почему «неизвестный» ничего не помнил, хотя мог вполне нормально читать и писать. Навыки прежней жизни утрачены не были. Его не пришлось учить все делать заново, как часто бывает при амнезии, когда стираются не только личностные воспоминания, но и бытовые навыки.
Больной не помнил, ни откуда он родом, ни своего имени, ни профессии, ни семейного положения. Утрату памяти врач объяснил «очевидной стрессовой ситуацией». С этим безнадежным диагнозом мужчина был переведен из больницы в Патрикеево на психиатрическое отделение областной больницы. Там за «неизвестного» взялись психиатры.
Первая мысль, которая пришла им в голову: отравление каким-то наркотическим веществом. Но у пациента не было следов уколов, а анализ крови не показал никаких остаточных явлений. Вполне нормальная кровь, без отклонений. Ничего не дало и обследование на предмет органического поражения мозга. Вполне нормальный мозг, хорошая энцефалограмма.
Два месяца провел больной на отделении, но так ничего и не вспомнил. Правда, неожиданно обнаружилось, что он хорошо знает компьютер. Но это не могло помочь в восстановлении прошлого.
На одной из медицинских конференций главврач психиатрического отделения сделал доклад, упомянув об этом случае амнезии. В перерыве к нему подошел врач из института мозга. И «неизвестного» отправили в специальный центр, занимающийся именно такими проблемами.
Но и там дело почти не сдвинулось с мертвой точки. Специалисты испробовали все способы установления личности. Совместно с врачами работала милиция. Ни результаты дактилоскопии, ни сличение фотографий пропавших без вести, ни другие методики ничего не дали. Отпечатки пальцев в картотеке не значились. Похожей фотографии не было. В конце концов милиционеры передали дело во всероссийский розыск. А врачи применяли гипноз. Сеанс за сеансом. Единственное, что этот гипноз дал, - выяснилось, что «неизвестный» приехал на поезде. Но откуда он приехал и куда направлялся, а главное - зачем сошел на станции и потом отправился по проселочной дороге, так и осталось тайной.
На опознание приезжали брошенные жены, матери, потерявшие сыновей. Одна женщина проделала даже путь с Дальнего Востока. Но больного они не опознали. У врачей стало все чаще возникать неприятное ощущение, что его никто и не разыскивает. К местным врачам подключились специалисты Института имени Сербского. Без результатов. Если не считать результатом неожиданно прорвавшуюся ассоциацию на слово «амброзия». Больной, услышав это слово, сказал: «У меня на амброзию аллергия с детства». Это дало врачам повод задуматься, не уроженец ли он южной части страны. Ставрополье? Краснодарский край? Ростовская область? Украина? Крым? Именно там произрастает это сорное растение.
Журналист с телевидения, делавший материал о проблемах психиатрии, предложил врачам попробовать показать фотографию неизвестного пациента в своей программе. На успех никто не надеялся. Но уже через день после показа передачи на студию позвонил взволнованный мужчина. По фотографии он узнал своего старшего брата, который уже давно уехал работать в Барнаул. По его рассказам, они потеряли связь несколько лет назад. На квартире, где жил брат, поселились чужие люди, которые ничего не могли сказать о его судьбе. Хозяин квартиры тоже ничего не мог объяснить: уехал однажды, вещей у него не было. Брат так поступал не в первый раз. И сначала ждали, когда он позвонит или напишет. Но не звонил и не писал. Решили обратиться в милицию. Но тут тоже была проблема: брат был гражданином Украины, а разыскивать его нужно было в России. Нестыковки в работе правоохранительных ведомств двух стран так измотали семью, что младший брат собрался в Ростов, где у него были друзья.
Выехать он не успел. Друзья увидели фотографию своего знакомого в телепередаче. Они тут же сообщили об этом на Украину. И к «неизвестному» наконец приехал гость. И не просто гость, а родной брат. Врачи очень надеялись на эту встречу. Знакомое лицо часто возвращает потерявшего память в мир людей.
Чуда не случилось. Больной не узнал посетителя. Напротив, на его распахнутые объятья он проявил странную реакцию: повернулся и побежал прочь. Как маленького его уговаривали медсестры, упрашивал и брат, но больной повторял и повторял, что у него нет ни братьев, ни сестер. Младший брат пытался рассказать потерявшему память о его прежней жизни, показывал фотоснимки, где они запечатлены вдвоем или с семьей. Но реакции не было. А на фразу, что в Барнауле он работал каменщиком, неизвестный рассердился. Он никогда не был каменщиком.
Врачи, посовещавшись, стали готовить документы на выписку пациента. Они считали, что атмосфера родного дома поможет тому вспомнить прошлое.
Однако случилось непредвиденное. «Неизвестному», который показал хорошую ориентацию в мире, давно разрешали выходить на прогулки в город. С одной из таких прогулок он не вернулся. Тут же к поиску подключили милицию. Пациент канул точно в воду. Его брат еще какое-то время надеялся на успех, но через месяц вернулся на родину…
Врачи, с которыми велись следственные мероприятия, высказывали несколько версий, почему спокойный пациент внезапно сбежал. По одной из них, он был опознан ошибочно. Об этом свидетельствует фраза пациента, что он не имеет ни братьев, ни сестер и его реакция на появление «брата». Боясь нового витка кошмара, он решился на побег. По другой версии, пациент подвергся мощной психологической обработке, разрушить которую не смогли даже сеансы гипнотерапии. И вполне вероятно, при определенных жизненных ситуациях включалась «встроенная» программа, моделирующая поведение человека. Есть еще одна версия. По ней пациент был встречен и опознан теми, кто считал это опасным. И его устранили.
Но по любой из версий толчком к бегству послужило некое неизвестное событие или фраза, прошедшая незамеченной. Розыски человека без документов ни к чему до сих пор не привели.
Пензенский экспедитор
2 июня 1999 года отставной военный Николай В. (имя условное) отправился на грузовой машине в качестве экспедитора из Пензы в город Татищево Саратовской области. Он должен был доставить коммерческий груз. Н. решил ехать через Сердобск, где у него живет мама. Поездка была самая обычная, без странностей. В Сердобске Николай забежал ненадолго к матери, вел он себя совершенно естественно. Но он так и не доехал до Татищево…
В течение 19 дней родные и близкие ничего о нем не знали. Поползли слухи, что это связано с характером груза. Милиция объявила Николая в розыск как без вести пропавшего. Предполагали самое страшное: убит. Мало ли сегодня негодяев, готовых без всякой причины убить человека? Но вечером 21 июня жене Николая позвонили из Саратова: «Ваш муж нашелся. Он в психиатрической больнице, приезжайте».
Что же произошло? Почему человек оказался в «психушке»? Дело в том, что Николай тоже потерял память. Когда он стал себя осознавать, то первый же вопрос, который его стал мучить: кто он, откуда, куда идет? Он стоял в лесу, на берегу речки.
Был вечер. Никого поблизости. Но сознание еще было как в тумане, поэтому, не ответив на собственные вопросы, Николай просто полез в карман, обнаружил там коробок спичек и запалил костер, чтобы согреться. Так у огня он и просидел до самого утра.
Утром Николай вышел на проезжую дорогу, добрел до маленькой станции и у первого же встреченного им человека стал спрашивать, куда попал. Местные смотрели на Николая подозрительно и советовали обратиться в ближайшее отделение милиции в городе Аркадаке Саратовской области.
Туда-то наконец Н. и попал. Милиционеры на дикую историю человека без памяти отреагировали стандартно: посочувствовали, обыскали, сняли отпечатки пальцев, сфотографировали и оставили под присмотром участкового. Тот поглядел внимательно на странного человека, заметил, что Николай одет в камуфляжную куртку, и предположил, что он может быть военным. Но как это проверить?
Милиционер выдал Николаю пистолет без патронов и предложил разобрать и собрать. Эту операцию Николай выполнил чисто автоматически с хорошей скоростью. Конечно, умение собирать и разбирать оружие не говорило о принадлежности посетителя к армии. Но одно-то уж можно было сказать точно: в армии этот человек служил. Правда, как милиционеры ни старались, установить личность Николая они не смогли. Единственное, чем они «посодействовали» Николаю, отправили в местный дурдом. А куда еще можно поместить человека, если он не знает ни своего имени, ни адреса?
Так Николай В. оказался в саратовской психиатрической больнице. До сих пор он не может вспоминать это заведение без содрогания. Причем ужас наводили как больные, так и санитары. Первое, что увидел Николай, оказавшись в приемном отделении, - сбившихся в кучу мужчин и женщин, которые хохотали, скулили, кричали. Инстинктивно он постарался отойти в сторону, но над ним выросла мощная фигура санитара, который просто и доходчиво сказал: «Раздевайся, сволочь». Николай судорожно огляделся, попробовал объяснить, что не может этого сделать прилюдно. Но санитар так выразительно потер руки, что Николай предпочел выполнить этот приказ. Целых три дня он прожил под надзором санитаров, не менее больных, чем «психи». И лишь потом его поместили в более комфортабельные условия - двухместный бокс. Ему повезло с соседом, вполне нормальным саратовским бизнесменом, которого сдала в «психушку»